Левиафан (с др. еврейского – «покрытое морщинами животное») – это ветхозаветное морское чудовище. В Книге Иова (Иов. 40:20–41:26) есть подробное его описание: «Нет столь отважного, который осмелился бы потревожить его… круг зубов его – ужас… На рассвете, когда над поверхностью воды появляется голова Левиафана, глаза его сверкают, как лучи зари. Щитки на его спине плотно прилегают друг к другу. Эти вросшие в кожу костные пластины трудно пробить даже пулей, не говоря уже о мече или копье. Дыхание его раскаляет угли, из пасти его выходит пламя; острые щитки на его брюхе оставляют в грязи след, как орудие для молотьбы. В ярости он вспенивает воду, как кипящую мазь. Левиафан не знает страха – он сотворён огромным, защищён прочной бронёй, вооружён внушающей ужас пастью и мощным хвостом…» (41, 2-26).
При каких обстоятельствах в Книге Иова появляется Левиафан? Праведник Иов «был непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла», а по своему богатству «был знаменитее всех сынов Востока». У него было счастливое семейство: семь сыновей и три дочери. Сатана стал утверждать, что Иов праведен только благодаря своему земному благоденствию, с потерей которого исчезнет и всё его благочестие. Он лишил Иова всего богатства, все его дети умерли, а когда и это не поколебало праведника, то Люцифер поразил тело христианина страшной проказой.
Жена Иова и окружающие начали говорить, что его беды – свидетельство Божьего гнева. Мол, только так можно объяснить природу всех этих несчастий. Иов также мучался вопросом, за какие грехи ему ниспосланы все эти испытания, но от веры своей он не отрекался. Тогда Бог донёс до Иова, что «пути Господни неисповедимы», и в качестве одного из доказательств непостижимости человеком божественной сути показывает ему созданного им Левиафана – семиглавого дракона с рогами, огромными глазами и хвостом, как у бегемота. За смирение и покаяние Бог впоследствии вознаградил праведника: тот исцелился от своей болезни, ещё больше разбогател и вновь стал отцом семи сыновей и трёх дочерей.
Образ многоголового морского чудовища по имени Латану, или Левиафан, появляется еще в мифологии древнего города-государства Угарит, существовавшего на территории современной Сирии за шесть тысяч лет до нашей эры. Там левиафан сопровождал Яма, бога моря, и был повержен вместе с тем богом Баалом.
Позже образ левиафана проник в легенды древних евреев. Есть мнение, что образ этот пришел из Египта. Евреи интерпретировали таким образом информацию о крокодилах, обитающих в реке Нил. Описанный и пересказанный много раз тем, кто никогда не видел живого крокодила, образ мог значительно исказиться. Кроме того, размер и мощь животного могли «художественно преувеличить» для устрашающего эффекта. В результате животное практически до неузнаваемости изменилось в народном сознании, превратившись в демона из геенны огненной.
Имя Левиафан упоминается в Танахе и в древнейшей части христианской Библии – Ветхом Завете. Там это имя означает «свитый», «скрученный», а в современном иврите переводиться как «кит».
В ветхозаветной Книге Иова говорится, что поймать левиафана как рыбу нет никаких шансов. Это чудовище с двойным рядом зубов, изрыгающее пламя и искры из пасти. Из ноздрей левиафана валит дым, оружие против него бессильно и от одного взгляда этого чудовищного змея люди падают ниц. Левиафан играет в великом и пространном море и именуется «царем над сынами гордости». А в Книге Исаии говорится, что Господь поразит левиафана своим мечом и убьет это морское чудовище.
В текстах толкователей Торы также встречаются упоминания о левиафане. Считается, что у морского чудовища левиафана нет пары. Бог создал левиафана, как и прочих животных, и вначале существовали самцы и самки. Однако затем Бог решил, что это его создание станет опасным для остальных, если расплодится, и самок уничтожил. Так левиафаны потеряли возможность размножаться.
В одном трактате говорится, что левиафана убьет архангел Гавриил. Мясо чудовища будет приготовлено для пира, который устроит Господь для праведников. А проходить этот пир будет внутри шатра, который сделают из кожи убитого морского монстра.
Левиафан – это библейское морское чудовище, мифическое существо, упоминаемое в разделах Ветхого Завета, и в то время как популярная метафора как в иудаизме, так и в христианстве, существо, тем не менее, рассматривается по-разному в каждой религии.
Это существо можно рассматривать либо как метафору огромных размеров и силы творческих способностей Бога, либо как демонического зверя. В этом контексте Левиафан рассматривается как монстр воды. Вне религии Левиафан стал синонимом любого крупного морского существа, особенно китов.
Термин Левиафан происходит от древнееврейского названия Livyatan, или Liwyāāān, что означает “скрученный; свернутый”. Когда Ветхий Завет был переведен на греческий язык, он означал слово “дракон”. Однако в английском языке оригинальное еврейское слово было транслитерировано в Левиафан. На современном иврите это просто означает «кит».
Описания Левиафана варьируются в зависимости от каждого культурного источника. Почти единодушно говорят, что это морское существо огромных размеров. Некоторые сообщают, что его тело напоминает тело кита, с толстым, цилиндрическим телом и плавниками.
Иногда он изображается как более похожее на дракона существо, покрытое телом из чешуйчатой брони, острыми когтями, рядами бритвенных зубов, способностью дышать огнем и более тонким, змеевидным телом.
Библейские ссылки на Левиафана, по-видимому, развились из ханаанского цикла Баала, включающего противостояние между Хададом (Ваалом) и семиглавым морским чудовищем по имени Лотан. Библейские упоминания также напоминают вавилонский эпос о сотворении мира Энума Элиш, в котором Бог бури Мардук убивает свою мать, морское чудовище и богиню хаоса и созидания Тиамат и создает Землю и небо из двух половинок ее трупа.
Такие морские существа являются общими почти для всех древних цивилизаций, особенно тех, которые были географически близки к воде.
Даже в более поздние времена греческого и римского мореплавания океаны были опасным и таинственным местом, в которое люди едва могли проникнуть, чтобы обнаружить то, что скрывалось внизу. Наблюдения китов, кальмаров и других крупных водных животных, скорее всего, подпитывали таинственную веру в морских чудовищ.
Чаще всего Левиафана называли нильским крокодилом, который является водным, чешуйчатым и обладает свирепыми зубами. Другие предполагают, что Левиафан-это преувеличенное описание кита. Однако эта точка зрения сталкивается с некоторыми трудностями, поскольку ранние еврейские народы на Ближнем Востоке вряд ли сталкивались бы с китами в таком теплом регионе.
Во время золотого века мореплавания европейские моряки представляли Левиафана как гигантское китообразное морское чудовище, обычно морскую змею, которая пожирала целые корабли, плавая вокруг судов так быстро, что создавала водоворот.
Левиафан может также интерпретироваться как само море, а его двойники Бегемот и Зиз – соответственно земля и воздух.
Некоторые ученые интерпретировали Левиафана и другие упоминания о море в Ветхом Завете как очень метафорические ссылки на морских мародеров, которые когда-то терроризировали царство Израиля. Другие уподобляют упоминание Тиамат и других подобных монстров, которые представляли море как врага богов в мифах соседних культур.
Немало загадок скрывают тёмные и таинственные морские бездны. Несмотря на всё могущество техники XXI века, дно мирового океана до сих пор исследовано не лучше, чем обратная сторона Луны. Там, в вечном мраке неимоверных глубин, бурлит странная, загадочная жизнь неведомых тварей. Удивительней же и грознее всех повелитель водной стихии Левиафан.
Легенда об этом невероятном морском монстре, предположительно, древнее самой Библии. Однако именно благодаря текстам Священного Писания Левиафан стал известен народам Европы. О сущности фантастического чудовища спорили теологи, историки и даже зоологи. Левиафан также «заплыл» в произведения художников и писателей, которые и создали ему имидж громадного, невероятно сложного и не слишком дружелюбного существа.
В Библии описания данного чудовища чрезвычайно поэтичны и туманны. Столь же неясно происхождение Левиафана и его роль в истории Вселенной. Наиболее выразительный портрет монстра можно найти в «Книге Иова», хотя следует отметить, что здесь он предстаёт невероятно могучим, но вовсе не мерзким и отвратительным созданием. Наоборот, этот исполинский морской дракон по-своему величественен и красив – в тексте Писания прямо говорится о том, как гармонично сложён и превосходно адаптирован для жизни в воде морской дракон.
Впрочем, это не делает Левиафана менее опасным для простых смертных, совершенно беспомощных перед дикой мощью библейского Годзиллы. И впрямь, в данном случае красота – страшная сила: роскошная прочнейшая чешуя, которая покрывала всё тело Левиафана, была совершенно непробиваема для военной техники древнего мира: стрелы, дротики, гарпуны и оружие ближнего боя отскакивали от неё, как от гранитной скалы.
Сам же морской исполин столь силён, что с лёгкостью сокрушает железо и медь – никакие щиты и доспехи не могли защитить смельчаков, вознамерившихся пополнить головой Левиафана коллекцию своих охотничьих трофеев. Впрочем, Библия утверждает, что таких героев не найти было в подлунном мире, ибо появление Левиафана вселяло во всех и каждого без исключения панический ужас.
Неудивительно, ведь, кроме всего прочего, глаза чудовища ярко горели во мраке, а пасть извергала огонь и искры! Что до клыков… «Круг зубов его – ужас», – это лаконичное, но весьма ёмкое описание позволяет в красках представить себе, как основательно вооружил Создатель Левиафана.
Надо, однако, отметить, что монстр, насколько можно судить по тексту Писания, большую часть времени проводит в глубинах океана, а на поверхности показывался достаточно редко. На дне, среди ила, рифов и обломков затонувших судов Левиафан обычно отдыхает – и пламя из его глотки кипятит воду, словно лава в жерле подводного вулкана.
Охотится же морской дракон обычно на меньших глубинах, пожирая крупных рыб и морских чудовищ рангом пониже, а также, возможно, головоногих – крупных кальмаров и спрутов.
В «Книге Иова» Левиафан – творение Бога, своей грандиозностью лишний раз доказывающее всю полноту не имеющей границ власти Творца. Таков он и в сто третьем псалме: среди прочих прекрасных и поражающих воображение созданий Бога, резвящихся в море, называется и Левиафан.
Однако на других страницах Библии Левиафан не просто плещется в морской пучине себе в удовольствие. Он превращается в злобное чудовище, с которым Всевышнему приходится вести настоящую войну.
Например, из описания пророка Исайи можно заключить, что Левиафан – настоящее воплощение преумножившегося на земле зла. Он чуть ли не лично ответственен за все беззакония мира и в таковом качестве напоминает самого Дьявола. Об уничтожении Творцом чудища говорится и в семьдесят третьем псалме: «Ты сокрушил голову левиафана и отдал его в пищу людям пустыни» (стих 14).
Секрет такого двойственного отношения к монстру можно разгадать, изучив архаичные мифы – в первую очередь, разумеется, семитских народов и их ближайших соседей.
Начнём с того, что само слово «Левиафан» (liwyātan) обычно переводят c древнееврейского как «извивающийся змей». Однако вторая половина имени чудища – «tan» – может означать и «дракон» и «большая рыба», и «кит». На древнейших рельефах Левиафан изображается с длинным хвостом и шеей, но он также снабжён четырьмя лапами. Так что наш персонаж не просто громадная змея, пусть даже и огнедышащая, а скорее какой-то змеедракон, обитающий в глубинах.
Кроме того, это весьма распространённый древний образ повелителя хаоса, божества, существовавшего ещё до появления упорядоченного космоса. Таковы скандинавский Ёрмунганд, кельтский Адданк (он же Атанк), змей Данбалла (Дамбалла), занимающий не последнее место в культе вуду, и аккадская богиня Тиамат. Собственно, последнюю считают «праматерью» Левиафана.
Древняя цивилизация вавилонян и ассирийцев, процветавшая некогда на берегах рек Евфрат и Тигр, оказала огромное влияние на иудаистическую мифологию, а, значит, и на тексты Библии. Сказание о борьбе Мардука, верховного бога вавилонского пантеона, с Тиамат, обратившейся в кошмарного морского дракона, по мнению некоторых учёных, легло в основу истории противостояния библейского Творца и Левиафана.
Возможно, повлияли на это и мифы угаритян – западносемитского народа, населявшего Финикию приблизительно с IV-III тысячелетия до нашей эры. В городе-государстве Угарите считалось, что Левиафан – он же семиголовый морской монстр Латану – повелевает всевозможными тёмными и деструктивными силами.
Столь же скверным характером отличался Левиафан в хеттской мифологии – огромный и многоголовый – как и в сказаниях угаритян – водоплавающий «змей горыныч», вечно стремящийся пожрать всё сущее.
В представлении древнего человека боги космоса непрерывно сражались со своими предками – повелителями хаоса, главой которых был чудовищный змей или дракон, одним словом – Левиафан.
Море – вечно меняющееся, могучее и безжалостное с начала времён ассоциировалось у людей с первичным Хаосом. Однако демонами изначальные божества, при всей своей суровости и своенравности, стали не сразу. Долгое время их почитали едва ли не на равных с младшими богами, и признавали, что Змей является неотъемлемой частью мироздания.
Так, по преданиям, Ёрмунганд кольцом окружил Мировой Океан, не давая его водам низринуться в бездну, а Данбалла научил людей искусству заклинаний. Поэтому и Левиафан не всегда представлен как воплощение одних лишь разрушительных сил.
Мардук, одолев морского дракона, которым обернулась Тиамат, создал из его тела землю и небо. То есть, чудовище приняло участие – правда, не совсем по своей воле – в акте созидания. В некоторых каббалистических легендах Левиафан выполняет ту же функцию – из его тела Господь творит Вселенную.
Когда земля еще была пуста и тьма окружала бездну, в воде уже обитал могучий Левиафан. Правда, позднее подобные архаичные языческие элементы были исключены из священных книг. Их отголоски можно найти в упоминании о том, что Господь накормил «людей пустыни» убитым Левиафаном: так морской монстр дал жизнь смертным – новым обитателям мира, пришедшим на смену духам хаоса.
Время шло, мир становился упорядоченным, и люди всё хуже относились к буйным титанам первых дней и проявляли всё больше страха по отношению к ним. Понятно, что и резвящийся в морской пучине Левиафан стал внушать некое недоверие и, как следствие, страх и ненависть. Прямо как кинематографический монстр Годзилла, расправа над которым лишний раз подтверждает – психология человека мало изменилась за последние тысячи лет.
Уже в раннем средневековье Левиафана объявили одним из непримиримых врагов Бога, Мира, людей и моряков в особенности. Иногда Левиафан становился героем популярной истории о рыбе-острове. Эта моряцкая байка пользовалась огромной популярностью в портовых тавернах от Багдада до Лондона.
По сюжету, корабль пристаёт к внезапно появившемуся из тумана острову. Путешественники выходят на берег, разбивают лагерь и, естественно, разводят костёр. Но едва только кок успевает повесить котелок над огнём, остров содрогается и стремительно уходит под воду. Слишком поздно несчастные моряки обнаруживают, что приняли за сушу спину гигантского монстра, который мирно дремал на поверхности океана, пока жар костра не пробудил его ото сна.
Впрочем, в некоторых бестиариях открытым текстом сказано, что не спит вовсе коварный монстр, а специально караулит незадачливых моряков, чтобы разнообразить ими время от времени своё меню.
Хотя надо сказать, что рыбу-остров обычно ассоциировали скорее с гигантской черепахой, однако иногда и Левиафана порой обвиняли в злокозненной привычке представать перед утомлёнными странствиями мореплавателями в виде гостеприимного острова.
Например, святой Брендан – известнейший ирландский священник и мореход VI века – в одном из двух своих знаменитых плаваний встретил коварную рыбу-остров. Только благодаря чудесной силе святого ни один из путешественников не пострадал. Судя по описанию, морское чудовище, названное Бренданом Ясконий, удивительно напоминает библейского монстра: не черепаха и не кит, а невероятно длинная рыба, тварь, свивающаяся кольцом.
В конечном итоге Левиафан приобрел в глазах людей репутацию хуже некуда. Его окончательно отождествили со злым иудейским демоном глубин Рахабом (Рагабом) (в русском переводе «Книги Исайи» упоминается под именем Раав и назван почему-то «крокодилом», хотя изначально, изображался в виде водяного дракона), и назначили прислужником Сатаны. Левиафан теперь не просто пугал простых смертных или изредка топил корабль-другой. Отныне он был повинен едва ли не во всех таинственных исчезновениях судов в открытом море.
Мало того, возникла зловещая легенда, что, дескать, Левиафан выдыхает облака зловонного тумана, который отравляет насмерть моряков ещё до того, как чудище приблизится к ним. Этим, кстати, объясняли загадку «кораблей призраков» – судов, команда которых бесследно исчезла: от ядовитого дыхания люди сходили с ума и бросались за борт.
Вход в Ад, расположенный, естественно, где-то в границах царства Хаоса, стали изображать в виде разинутой пасти Левиафана, в которую низвергаются вопящие грешники.
Эту моду переняли некоторые зодчие и декораторы, которые придавали различным порталам и гротам сходство с исполинской разинутой пастью. Подобные архитектурные изыски обычно выглядели очень красиво и романтично, хотя и несколько пугающе…
Мало-помалу из морского чудовища Левиафан стал превращаться в падшего ангела. Сперва некоторые отцы церкви высказались, что, мол, есть подозрения, что змей, соблазнивший Еву в эдемском саду, и Левиафан – одно и то же лицо… Конечно, достаточно сложно представить себе страшилище, «круг зубов» которого – «ужас», в роли существа, ласково предлагающего отведать плод с Древа Познания Добра и Зла, но это не останавливало схоластов.
Другие специалисты утверждали, что Левиафан и всяческие драконы и звери, выходящие из моря, в «Апокалипсисе» – по сути одно и то же. Змей очутился в первых рядах дьявольского войска, что поднимется в конце времён против самого Всевышнего. И когда с началом так называемой «Охоты на ведьм» возникла острая потребность в демонах, Левиафан оказался в числе первых кандидатов.
К началу XV века церковь, превратившаяся к тому времени в мощнейшую политическую силу, окончательно расправилась со всеми значительными еретическими учениями в Европе. Однако если врага нет, надо его выдумать. Ведь лишь борьба с опасным противником оправдывает жёсткие меры, с помощью которых утверждают безраздельную власть.
Поэтому схоластами была придумана новая, на деле не существовавшая ересь – ведьмовство, неотъемлемой частью которого была сделка с Дьяволом, либо союз с его подчинёнными-демонами. Так и началась одна из самых мрачных страниц истории христианской церкви – «Охота на ведьм», в ходе которой было уничтожено около 200 000 человек, неугодных духовным и светским властителям Европы.
В наши дни многие не представляют, какое огромное количество духов тьмы было представлено в трудах свежеиспечённых средневековых специалистов в данной области.
Народ следовало устрашить неисчислимостью и прекрасной организацией Воинства Тьмы. Были мобилизованы все агенты зла из Библии, языческие боги, фольклорные существа и наскоро придуманные схоластами бесы.
Естественно, в этой пёстрой компании Левиафан, которому в Писании уделено не так уж мало строк, занял одно из первых мест. Главный специалист по демонологии в Германии XVI века Питер Бинсфельд окрестил Левиафана демоном зависти.
Во время вспышки одержимости во Франции в Луденском монастыре злой дух Левиафан якобы вселился в одну из монахинь – сестру Анну, подбивая её на всяческие еретические и богохульные высказывания.
В этот период Левиафана изображали чаще в виде сухопутного дракона и определяли как павшего серафима. Нередко он выступал в паре с другим таинственным библейским существом, преобразованным в демона – Бегемотом.
К счастью, в конце XVII – начале XVIII веков демоноборческие страсти улеглись, и Левиафан смог благополучно вернуться в родную стихию – море.
Некоторые учёные, пытаясь найти животное-прототип Левиафана среди известных науке представителей морской фауны, всерьёз отводили эту роль китам. Конечно, ни один кит не дышит огнём, да и самый крупный кашалот не смог бы проглотить за раз рыбу в пять километров длиной (даже если бы сумел отыскать столь громадную добычу), как, согласно Талмуду, ежедневно поступает Левиафан. И всё же киты – существа, чьи габариты поражают человеческое воображение.
Другие, в частности известный теолог и филолог XVI века Самюэль Брошар, склонялись к мысли, что Левиафан – крупный гребнистый крокодил.
Эта рептилия предпочитает пресные или слегка солоноватые водоёмы, но в поисках уютного островка может проплыть по морю больше тысячи километров. Так что в древности её вполне могли считать морским животным.
Взрослые самцы гребнистого крокодила достигают 6-7 метров в длину, а изредка попадаются особи длиной восемь или даже десять метров от кончика носа до кончика хвоста.
Такой восьмиметровый хищник – а гребнистый крокодил нередко нападает и на людей – существо, способное произвести сильное впечатление. У страха же, как все знают, глаза велики.
Наконец, плывущий крокодил извивается всем телом, и гораздо больше, чем кит, напоминает своими движениями змея-дракона. Главный аргумент против теории о левиафане-крокодиле – то, что морской крокодил не встречается ни в Средиземном, ни в Красном море.
Вряд ли даже самые отважные и целеустремленные иудейские и финикийские путешественники могли добраться до побережья Австралии, Индии или Китая, где водится немало гребнистых крокодилов.
Таким образом, значительная часть исследователей продолжает считать, что Левиафан – если вообще когда-либо он и существовал – представляет собой морское животное, неизвестное науке. Александр Мень высказал предположение, что в Левиафане воплотились «подсознательные, далёкие воспоминания о чудовищах глубокой древности», под которыми подразумеваются морские динозавры.
Интересную интерпретацию фигуры морского чудовища, древнего божества Хаоса предложил один из отцов-основателей литературы ужасов, писатель, оккультист, личность во всех отношениях таинственная – Говард Филлипс Лавкрафт.
В его личной, достаточно оригинальной космогонии, присутствует глубоководный монстр Ктулху, заточённый в циклопическом подводном городе. Внешний вид этого стража врат в царство Хаоса, способного призвать на землю древних богов, явно навеян гравюрой Доре, изображающей Левиафана.
Великий Ктулху – это гигантское змееподобное существо. У него есть лапы (но передвигается по суше он скорее ползком), и крылья, которые не дают возможности летать, но, видимо, помогают быстрее плавать, подобно крыльям пингвина.
Автор, правда, добавил от щедрот своих чудищу ещё и щупалец, очевидно, желая сделать его облик более отталкивающим. Лавкрафт сам неоднократно сравнивает Ктулху с Левиафаном, так что не нужно быть профессиональным литературоведом, чтобы понять, из какого мифического океана выудил американский оккультист этого демона глубин.
В новом веке левиафаны порой встречаются в книгах жанра «фэнтези», однако пик их популярности, похоже, миновал. Кинорежиссёры всё чаще отдают предпочтение гигантским акулам и спрутам, а что до литературы, то даже простое сравнение чего-то громадного с Левиафаном в настоящее время воспринимается как явный архаизм.
Безжалостные скептики приложили массу усилий, чтобы развенчать невероятные рассказы, повествующие о чудесах моря. Гигантский огнедышащий морской дракон – существо, способное вызвать у учёных разве что снисходительную улыбку.
Однако успехи науки и техники позволили некоторым любителям загадок минувшего взглянуть на монстра под неожиданным углом. Согласно их предположениям, Левиафан вовсе не мифическое создание, а… инопланетный космический корабль. Или иное фантастическое транспортное средство, способное погружаться под воду и снабжённое некой «топкой» – реактором неизвестного типа, который извергает время от времени огонь и доводит океанские воды до кипения.
Эта гипотеза объясняет огромные размеры монстра и такую достаточно странную деталь библейского «портрета» чудовища как покрывающие тело монстра щиты, пригнанные столь плотно, что между ними «не проходит даже воздух».
Согласитесь, подобная герметичная чешуя – нечто не менее невероятное для живого организма, чем способность выдыхать огонь. К тому же совершенно непонятно, как автор, описавший монстра, смог установить факт воздухонепроницаемости левиафановой шкуры.
Противоречия, однако, исчезают, если согласиться, что дракон на самом деле представлял собой подводную лодку или даже огромный глубоководный комплекс, слухи о котором – сильно искажённые, разумеется, – дошли до народов Азии.
Причём создателями этого чуда техники необязательно являлись пришельцы – со звёзд или какого-нибудь параллельного измерения. Левиафан вполне мог оказаться реликтом древней, бесследно сгинувшей цивилизации, доисторической эпохи, он попросту пересидел на дне океана неведомую катастрофу, уничтожившую саму эту цивилизацию.
И, наконец, чудеса генной инженерии и нанотехнологий подталкивают сделать ещё один шаг и объединить оба взгляда на происхождение чудовища – «биологический» и «технический».
Уже сейчас в лабораториях испытывают системы, представляющие собой гибриды микроэлектроники, наномеханизмов и живых тканей – ведь нынче и для школьников не секрет, что живые клетки – устройства несравнимо более сложные, универсальные и многофункциональные, чем любые микросхемы аналогичных размеров, созданные человеком. А манипуляции с генами позволят приспособить клетку для выполнения практически любых конкретных задач.
Будущее, таким образом, за биологическими или квазибиологическими устройствами (язык уже не поворачивается назвать их «машинами»), а не за мёртвыми металлами и пластиками. И Левиафан, вполне возможно, был выращен в таинственных лабораториях неведомых рас.
До сих пор ли потомки создателей прячутся в его чреве, под герметичной оболочкой, или покинутый Левиафан действует, подчиняясь лишь заложенным некогда в него программам (или, скорее, инстинктам, раз уж речь о «живой» подводной лодке) – остаётся только гадать.
Так или иначе, подобный подход позволяет найти более-менее рациональное объяснение множеству загадочных случаев, имевших место на просторах морей – как в Районе Бермудского Треугольника, так и гораздо ближе к родине мифа о Левиафане.
Американский публицист и исследователь загадочного Чарльз Берлиц собрал немало рассказов о подобных необъяснимых случаях: от внезапно возникающих посреди моря «островах», которые оказываются панцирями неизвестных науке обитателей океанов, до баек водолазов, вроде бы видевших в глубинах чудовищные тени.
Большинство таких свидетельств не заслуживают доверия, но кто может поручиться, что в них не содержится хотя бы намёка на правду? Будущее трудноразличимо и более непредсказуемо, чем океанские глубины, и, возможно, мы ещё не раз услышим об умопомрачительном морском чудовище – могучем Левиафане.
Описание Левиафана, демона алчности и порока, в разных источниках отличается друг от друга. Его изображают в виде семиглавого дракона с десятью рогами, змея или даже крокодила. Но, независимо от интерпретации, Левиафан всегда описывается как ужасное морское чудовище, покровитель водных просторов, от одного взгляда на которого даже самый сильный и мужественный человек может потерять дар речи или потерять сознание от страха. И это неудивительно, потому что вид его, действительно, устрашающ. Мощная челюсть с огромными зубами, пасть, из которой валит огненный столб, дымящиеся ноздри и огромное, длинное туловище – таким рисуют Левиафана разные предания.
Левиафан является одним из семи князей ада, и появился в наказание за грехи и пороки. Завистлив, алчен и ужасен – таким описывает Левиафана Фома Аквинский. По преданию, праведники в день Страшного суда будут питаться плотью Левиафана.
Согласно христианским верованиям, Левиафан живет в глубине. Но это не водоем: море, океан или река. Библейская «глубина» означает «космос», который был связан с облаками и располагался над головами людей. Эту глубину считают «кристальным морем», замершим сверху. Внизу этого моря, прямо подо льдом и живет Левиафан. Иногда он спускается в воды земные, чтобы уничтожать корабли и пожирать самих несчастных мореплавателей.
Не только облик, но и практически несокрушимая сила этого демона, заслуживает особого внимания. Он может самостоятельно справиться с целой армией, умеет перевоплощаться в любого человека, легко приспосабливается к жизни на суше и вводе. А перед тем, как уничтожить любое существо, Левиафан забирает все его знания и даже проблемы. Дар ясновидения, которым обладает Левиафан, позволяет ему видеть потусторонних существ, как из темного мира, так и Божественных созданий. Он практически неистребим. Ему не страшны пули, ножи, кислотное оружие, а благодаря сильнейшему иммунитету, Левиафан практически не подвержен болезням.
Существует интересное предположение, что миф о Левиафане имеет реальную основу. Вероятно, заметив в воде млекопитающее (кита или кашалота) внушительных размеров, древние, необразованные люди, не найдя этому разумных объяснений, приписали ему сверхъестественные качества и приняли за морское чудовище, описанное в религиозных учениях, как демон зла. А то, что огромные морские обитатели существовали когда-то на Земле на самом деле, подтвердили современные ученые. Во время раскопок в Перу археологи нашли останки огромного кита, которого они назвали, согласно древним преданиям, Левиафаном. Исследователи даже дали ему научное название – Leviathan melvillei.
Левиафан – образ всесокрушающей мощи, в которой иногда в Писании появляется демонический оттенок; Левиафан – чудовище, которое будет сокрушено Богом: «В тот день поразит Господь мечом Своим тяжелым, и большим и крепким, левиафана, змея прямо бегущего, и левиафана, змея изгибающегося, и убьет чудовище морское» (Ис.27:1).
Однако большую известность Левиафан приобрел благодаря знаменитой книге английского мыслителя XVII века Томаса Гоббса, где это символ государства: «В этом Левиафане верховная власть, дающая жизнь и движение всему телу, есть искусственная душа, должностные лица и другие представители судебной и исполнительной власти – искусственные суставы; награда и наказание (при помощи которых каждый сустав и член прикрепляются к седалищу верховной власти и побуждаются исполнить свои обязанности) представляют собой нервы, выполняющие такие же функции в естественном теле; благосостояние и богатство всех частных членов представляют собой его силу, salus populi, безопасность народа, – его занятие; советники, внушающие ему все, что необходимо знать, представляют собой память; справедливость и законы суть искусственный разум (reason) и воля; гражданский мир – здоровье, смута - болезнь, и гражданская война – смерть».
Гоббс, бывший свидетелем английской гражданской войны, подчеркивал необходимость государства, без которого общество сваливается в состояние войны всех против всех: «Пока люди живут без общей власти, держащей всех их в страхе, они находятся в том состоянии, которое называется войной, и именно в состоянии войны всех против всех... Пусть сомневающийся сам поразмыслит над тем обстоятельством, что, отправляясь в путь, он вооружается и старается идти в большой компании; что, отправляясь спать, он запирает двери; что даже в своем доме он запирает ящики, и это тогда, когда он знает, что имеются законы и вооруженные представители власти, готовые отомстить за всякую причиненную ему несправедливость. Какое же мнение имеет он о своих согорожанах, запирая свои двери, о своих детях и слугах, запирая свои ящики? Разве он не в такой же мере обвиняет человеческий род своими действиями, как и моими словами?»
Образ Левиафана у Гоббса несколько двойственный – это не самое приятное из животных, но его существование совершенно необходимо, иначе общество погружается в хаос. Немецкий мыслитель и поэт Фридрих Ницше, не называя Левиафана по имени, явно обращается к взятому у Гоббса образу в своей поэме "Так говорил Заратустра": "Государством называется самое холодное из всех холодных чудовищ. Холодно лжет оно; и эта ложь ползет из уст его: "Я, государство, есмь народ"... Но государство лжет на всех языках о добре и зле: и что оно говорит, оно лжет – и что есть у него, оно украло. Все в нем поддельно: крадеными зубами кусает оно, зубастое. Поддельна даже утроба его".
Для Андрея Звягинцева, режиссера одноименного фильма, очевидно, важен этот образ – мощи, которой не может противостать отдельный человек. Отдельные люди могут составлять из себя как бы некое чудовище морское – и грех может принимать не только личный, но и коллективный характер.
Само имя Левиафана обращает к определенной традиции размышления об уделе человеческом, о личности и государстве, о личном и общественном грехе – и задает довольно высокую планку этих размышлений. Реагировать на эти размышления в стиле «враги хотят нас обидеть!», наверное, в любом случае не стоит.
|
