Утром одного из январских дней на отмели Дайамонд Шоулз была обнаружена пятимачтовая шхуна «Кэрролл А. Диринг». Она не имела никаких повреждений, паруса были подняты, в кают-кампаний на столах стояла еда, но на борту не оказалось ни одной живой души, если не считать двух кошек. Экипаж по непонятным причинам исчез.
Данные, содержащиеся в литературе, касающейся бермудского треугольника, противоречивы. Вероятно, это случилось в январе 1921 года. Опасная отмель Дайамонд Шоулз расположена у побережья американского штата Северная Каролина. Экипаж «Диринга» вместе с капитаном состоял из 12 человек. Никого из них обнаружить не удалось, и до сих пор неизвестно, что же с ними произошло.
21 июня 1921 года в море была выловлена бутылка с запиской, которая, предположительно, могла быть брошена кем-то из членов экипажа парусника: «Мы в плену, находимся в трюме и закованы в наручники. Как можно скорее сообщите об этом в правление компании». Страсти вокруг истории с «Дирингом» разгорелись еще больше, когда жена капитана якобы узнала почерк судового механика Генри Бейтса, а графологи подтвердили идентичность почерка на записке и на бумагах, принадлежащих Бейтсу.
Началась настоящая пиратомания, все бросились на поиски пиратских кораблей в Атлантическом океане. Но спустя некоторое время обнаружилось, что записка подделана, и в этом даже признался сам автор. Судебное расследование, однако, выявило важные обстоятельства: 29 января шхуна проходила мимо маяка на мысе Лукаут, штат Северная Каролина, и подавала сигналы о том, что попала в опасное положение, так как потеряла оба судовых якоря. Потом шхуну увидели к северу от маяка еще с одного судна, при этом она вела себя довольно странно. Были опубликованы также «достоверные» сведения о том, что экипаж шхуны состоял из одних пьяниц и скандалистов и что некоторые из них перед плаванием даже находились в тюрьме на Барбадосе.
К таким сообщениям следует относиться с большой осторожностью, и мы упоминаем о них лишь для полноты картины. Метеорологические сводки на начало февраля содержат указания на сильный шторм у побережья Северной Каролины с ветрами, скорость которых достигала 130 км/ч.
К началу 20 века парус уступил своё место на море паровой машине. Пусть нехотя, со многими оговорками, технический прогресс начал вытеснять с моря силу ветра, использовавшуюся веками. Тем не менее парусный флот не сразу был признан негодным и списан в утиль. Использование новых материалов, а также систем автоматизации управления парусным такелажем позволило облегчить работу команды и сделать суда более лёгкими и быстрыми. Теперь для обслуживания огромных парусников, на которые в прежние времена требовалось бы по сотне человек команды, хватало всего лишь десятка матросов. А стальные корпуса новых судов позволяли брать больший груз, наравне конкурируя с делающими первые шаги пароходами. Это была эпоха последнего взлёта парусного флота.
В 1919 году в США на воду была спущена пятимачтовая грузовая шхуна. Заказчик и владелец назвал её в честь своего сына – Carroll A. Deering («Кэрролл А. Диринг»). Стоит сказать, что для парусника это был настоящий гигант. Корабль длиной 77 метров имел целых пять мачт. Вместе с тем экипаж составлял всего лишь 11 человек. Такие большие парусные суда были не редкостью в то время, и если в Европе для их постройки использовали металл, то в США, богатых лесом, – дерево.
Корабль успешно прошёл испытания в 1920 году. Во второй половине того же года «Кэрролл А. Диринг» вышел в свой первый рейс. Его путь лежал в Рио-де-Жанейро, однако через неделю плавания капитан судна серьёзно заболел и был вынужден сойти на берег в очередном порту вместе со своим сыном, бывшим первым помощником при нём. Судовладельцы в спешке начали поиск нового капитана и первого помощника и спустя некоторое время нашли их. Капитаном стал Уиллис Уормелл, 66-летний моряк на пенсии, а его первым помощником был назначен Чарльз Мак-Леллан. После этой замены судно продолжило свой путь в Бразилию.
Без происшествий дойдя до Рио-де-Жанейро, шхуна загрузилась углём и отправилась в обратный путь 2 декабря 1920 года. В порту капитан Уормелл встретил своего старого знакомого. В разговоре с ним капитан с презрением рассказал о том, что его команда крайне некомпетентна, и ему стоит немалых трудов, чтобы добиться своего, а также крайне нелестно отозвался о своём первом помощнике.
В начале января 1921 года «Кэрролл А. Диринг» зашёл в Барбадос, промежуточный порт по курсу следования. Там Уормелл встретил ещё одного своего знакомого. Как тот вспоминал позже, Уормелл охарактеризовал своего первого помощника как пьяницу и человека, крайне жестоко обращающегося с командой. Однако, по воспоминаниям других свидетелей, сам Мак-Леллан заявлял, что команда не выполняет его приказы, а капитан запрещает её за это наказывать. Более того, из-за плохого зрения Уормелла именно Мак-Леллану приходится заниматься всей навигацией судна в пути. Между капитаном и первым помощником произошла ссора, во время которой, как утверждают свидетели, Мак-Леллан кричал, что убьёт капитана. Во время стоянки в Барбадосе команда пьянствовала на берегу. Мак-Леллан за свои пьяные выходки даже угодил в тюрьму, однако капитан Уормелл вступился за него и сумел добиться освобождения, продолжив путь вместе с ним.
9 января 1921 года шхуна вышла из порта Барбадос. В этот день корабль в последний раз видели в целости, с экипажем на борту. 16 января капитан судна «Августа У. Сноу», друг капитана Уормелла, заметил недалеко от Багамских островов в месте с координатами 26°56′ с. ш. 76°31′ з. д корабль, похожий на «Кэрролл А. Диринг». По его записям, шхуна шла под единственным парусом и выполняла странные манёвры. 18 и 21 января, соответственно, «Кэрролл А. Диринг» миновал мыс Канаверал и плавучий маяк Кейп-Фир.
25 января было получено радиосообщение с парохода «Хьюит», находящегося в том же районе, что и «Кэрролл А. Диринг», и следовавшего тем же курсом. Сам пароход после этого сообщения бесследно исчез, и все предпринятые попытки его поиска результатов не дали.
Далее, после трёхдневного шторма, 29 января «Кэрролл А. Диринг» миновал плавучий маяк у мыса Лукаут. С корабля, пока он проходил мимо, рупором попросили передать судовладельцам, что шхуна потеряла оба якоря, однако смотритель маяка не смог этого сделать, потому что у него вышла из строя радиостанция. По воспоминаниям смотрителя, моряк, что кричал в рупор, говорил с иностранным акцентом, а команда бесцельно бродила по всему кораблю, в том числе на шканцах и квартердеке, где имеют право находиться только капитан и помощник. Также он посчитал странным то, что разговаривал с ним именно моряк, а не капитан или помощник.
Как бы то ни было, в следующий раз пятимачтовую шхуну видели уже 30 января, когда она на всех парусах направлялась в сторону мыса Хаттерас, а на следующий день береговая охрана обнаружила её севшей на мель неподалёку от него. Из-за штормовой погоды добраться до корабля не представлялось возможным, однако свидетели отмечали, что все паруса были подняты, шлюпки отсутствовали, а волны захлёстывали палубу и перекатывались через неё.
Лишь 4 февраля, когда погода успокоилась, спасатели смогли подняться на борт. Корабль был пуст, рулевое оборудование было разбито и выведено из строя, не было личных вещей команды, судового журнала, навигационного оборудования и якоря. В каюте капитана нашли три пары обуви разного размера. Однако странным было то, что на камбузе осталась разложенная для приготовления еда, а последней отметкой на навигационной карте было место с датой 23 января, причём запись была сделана почерком, отличным от почерка капитана. Местные жители также вспоминали, что с корабля спасатели принесли серого кота.
Расположение севшего на мель судна, а также признание его непригодным для дальнейшей эксплуатации, привели к решению о его уничтожении. Что и было сделано в марте 1922 года при помощи динамитных зарядов. Сразу после произошедшего правительство США начало масштабное расследование исчезновения экипажа судна. В нём приняли участие сразу пять департаментов правительства. Тогдашний министр торговли Герберт Гувер, будущий президент США, особо заинтересовался этим случаем. По его мнению, за исчезновением экипажа крылось нечто большее, ведь примерно в это же время в этом районе исчезло ещё несколько судов – как парусных, так и паровых.
Пока шло расследование, в обществе стали муссироваться слухи. Сам факт обнаружения пустого корабля и загадочное исчезновение всего экипажа только подогревали возникновение различных теорий. В отличие от современных новостей, которые спустя пару дней уже никому особенно не интересны, загадка шхуны «Кэрролл А. Диринг» стала любимой темой для обсуждений на протяжении нескольких лет. Считалось, что причиной исчезновения экипажа стала какая-то внешняя сила.
Так, например, 11 апреля 1921 года один из местных рыбаков предъявил правительству бутылку, якобы выловленную им. В ней находилась записка с довольно странным текстом, просьбами сообщить о случившемся руководству компании и призывами о помощи. В конце записки стояла подпись: «Диринг». Эта находка вызвала настоящий ажиотаж в газетах. В них писалось, что бутылку опознали, и она явно была изготовлена в Бразилии, и что вдова погибшего капитана Уормелла опознала почерк, якобы он принадлежал одному из немногих членов экипажа корабля, о ком капитан отзывался с уважением.
Однако тщательное расследование и допрос рыбака показали, что всё это оказалось подделкой. Рыбак рассчитывал таким образом получить известность на «горячей» теме и устроиться на работу на маяке мыса Хаттерас.
По результатам расследования так и не было высказано единого мнения о произошедшем. Госдепартамент склонялся к природной версии. Пропавшие в то же время в этой области другие суда, как выяснилось, были в опасной близости от бушевавших ураганов, и их пропажу можно было просто объяснить затоплением после попадания в шторм. В пользу этой версии говорило состояние рулевых машин корабля, а также тот факт, что шлюпки и вещи команды отсутствовали, что указывало на организованную эвакуацию.
Морские специалисты больше склонялись к версии пиратства. За эту версию также рьяно выступала вдова капитана Уормелла. «Пиратство, без сомнения, всё ещё существует, как оно существовало ещё со времён финикийцев», – так высказался представитель морского судоходства по этому вопросу. Однако никаких реальных доказательств этой теории так и не нашлось.
Также высказывались мнения о том, что корабль мог быть захвачен контрабандистами. Все эти события происходили в эпоху сухого закона в США. По этой теории, в шхуну такого размера, как «Кэрролл А. Диринг», могло бы поместиться алкоголя на сумму около миллиона долларов по курсу того времени. Однако и на эту теорию не нашлось никаких доказательств.
Мятеж был ещё одной распространённой версией. Во время расследования произошедшего всплыли все случаи споров между капитаном и первым помощником, неподобающее поведение последнего и взаимные враждебные высказывания в адрес друг друга. Этой версии придерживались представители сената США, один из которых заявил, что это «явный случай мятежа». Однако это также осталось только теорией. Никаких свидетельств того, что выжившие после мятежа члены команды шхуны где-то появлялись, не было найдено.
Напоследок остаётся самая экзотическая, но и самая любопытная теория – паранормальная. Дело в том, что место пропажи экипажа, а также ещё ряда кораблей, находится в той части океана, которую называют Бермудским треугольником. Именно «Кэрролл А. Диринг» упоминается во многих книгах и статьях, посвящённых этой теории, как одна из первых жертв мифической аномальной зоны.
Именно эта теория сделала произошедшее с «Кэрролл А. Диринг» настолько популярным в литературе, что интерес к этому событию не ослабевает в некоторых сообществах и по сей день. Официального же объяснения случившемуся так и не было предоставлено.
Все теории, предложенные следствием, так и остались лишь догадками, не подкреплёнными никакими доказательствами. Большая часть традиционных исследователей склоняется к версии мятежа. Гибель экипажа объясняют тем, что после того, как корабль сел на мель, были спущены шлюпки, однако шторм унёс их в открытое море, обрекая спасшихся на верную гибель. Также высказывалось предположение, что команду подобрал пропавший в это же время пароход «Хьюит».
Как отмечали поднявшиеся на борт спасатели, на такелаже корабля были зажжены сигналы бедствия. По одной из теорий именно «Хьюит» подобрал экипаж с неуправляемой шхуны, и впоследствии сам погиб в шторме. Так или иначе, это тоже остаётся лишь предположением.
До сих пор остаются без ответа немало вопросов, связанных с тайной «Кэрролл А. Диринг». Что же произошло на борту судна – бунт или убийство? Почему экипаж оказался на юте, где ему в любом случае не положено находиться? Почему не капитан, а кто-то из членов команды передал сообщение на маяк? Может быть, капитан был болен? Находился ли он в это время на судне? Почему экипаж ничего не сообщил о капитане, если он действительно заболел или покинул судно? Если он был здоров, то отчего его не было видно на мостике? Почему кто-то другой прокладывал курс на карте, находившейся в каюте капитана?
Хотя записка, найденная в бутылке, оказалась мистификацией, все же невольно напрашивается вопрос: не могли ли пираты действительно захватить судно? Что это был за таинственный пароход? Был ли это «Хьюит»? Встретились ли пароход и шхуна где-то на полпути между мысом Лукаут и отмелью Дайамонд-Шоулз? Не произошла ли стычка между экипажами обоих судов? Может быть, заболевший капитан Уормуэлл был принят на другое судно, которое потом затонуло?
Что произошло на «Кэрролл А. Диринг» после того, как он миновал мыс Лукаут? Неужели капитан и весь экипаж покинули гибнущее, как им казалось, судно только для того, чтобы самим погибнуть в своих спасательных шлюпках?
История «Кэрролл А. Диринг» занимает совершенно особое место в летописи мореплавания, и можно с уверенностью сказать, что, чем больше мы о ней знаем, тем загадочнее она становится.
Что же касается самой шхуны, то ее объявили не подлежащей спасению и представляющей угрозу для судоходства; через несколько недель после того как она села на мель, ее взорвали. Корма навсегда исчезла в морской пучине, а носовая часть на следующее лето была вынесена волной на берег острова Окракок. Там она оставалась до 1955 года; позднее ураган «Иона» увлек ее обратно в океан. Впоследствии обломки судна были выброшены на берег, и кое-что из них до сих пор можно увидеть в различных магазинах Гаттераса. Судовой колокол и фонари были возвращены в Бат, штат Мэн, где хранились у самого знаменитого жителя этого города – Кэрролла А. Диринга.
Во многих книгах, где говорится о похищении инопланетянами людей, часто как пример приводят историю бригантины «Мария Целеста». Гораздо реже ссылаются на шхуну «Кэрролл А. Диринг», хотя в данном случае, помимо таинственного исчезновения команды (как и на «Марии Целесте»), хватает и других «белых пятен»…
Заметим также, что в то же время и в том же районе пропало еще тринадцать судов вместе с экипажами. В конце января 1921 года вблизи мыса Гаттерас разразился сильный ураган, что никого не удивило, – не зря этот район Атлантики моряки называли «кипящим котлом».
К 29 января ветер поутих, и даже время от времени через быстро бегущие тучи проглядывало солнце. Капитан плавучего маяка возле мыса Лукаут Томас Джекобсон с удовольствием отметил, что наконец-то видимость улучшилась. Его внимание сразу же привлекла пятимачтовая красавица шхуна, стремительно летящая по волнам под полными парусами.
Вскоре шхуна изменила курс и направилась прямо на мыс. Это было удивительно – обычно суда брали пеленг на маяк и, не приближаясь к нему ближе двух-трех миль, шли дальше. «Наверное, капитан решил передать какое-то срочное сообщение», – решил Джекобсон, ведь в те годы далеко не каждое судно имело на своем борту радиостанцию.
Парусник подходил все ближе и ближе. Уже можно было разглядеть его название – «Кэрролл А. Диринг» – и смотревших в сторону маяка моряков, столпившихся на палубе.
Чуть поодаль стоял рыжеволосый человек с рупором в руках. Он прокричал, что они идут с Барбадоса в Норфолк, куда и надеются прибыть послезавтра, но во время шторма их шхуна потеряла оба якоря, и им для захода в порт требуется помощь буксира. Джекобсон ответил, что его радиостанция вышла из строя, но пообещал передать это сообщение с первым же судном, которое окажется вблизи маяка.
Через час показался идущий в том же направлении пароход. Джекобсон попытался флажками вызвать его на связь, но никто не обратил внимания на его сигналы. Тогда капитан включил мощную сирену, «вопли» которой не услышать было просто невозможно. Но и этот сигнал не был принят. Не помог даже луч мощного прожектора, отчетливо видимый в наступающих сумерках. Пароход, не обращая никакого внимания и на этот сигнал, продолжал идти своим курсом и вскоре скрылся во мгле. Как вспоминал позже Джекббсон, его охватило чувство тревоги, предчувствие скорой беды.
Джекобсон волновался не зря. 31 января 1921 года, едва только стало рассветать, двое смотрителей со спасательной станции, расположенной на мысе Гаттерас, отправились обследовать побережье. Хотя ураган и утих, но ветер все еще гулял над уходящей в море пустынной косой. Сквозь туманную дымку, висевшую над отмелями Даймонд Шоулз, поеживающиеся от порывов ледяного пронизывающего ветра моряки неожиданно увидели вдали призрачные контуры потерпевшей аварию пяти-мачтовой шхуны с поднятыми парусами.
Один из смотрителей зажег красный сигнальный фонарь. Но ответа со шхуны не последовало. Ничто, кроме криков чаек, не нарушало тишины. В бинокль смотрители не заметили на палубе ни одной живой души. С борта свисали тали, но шлюпок на них видно не было.
Вернувшись на станцию, смотрители отослали сообщение о своей трагической находке на все близлежащие станции береговой охраны. На поиски пропавшего экипажа сразу же отправились спасательные катера. Они обшарили все отмели, выходили в открытое море, но никого из пропавшей команды так и не нашли. Специальные отряды в течение семидесяти дней проводили самые тщательные поиски среди прибрежных дюн, организовали опрос рыбаков и жителей окрестных деревень, но все их труды ничего не дали.
Наконец, 4 февраля, когда ветер немного утих, хотя через отмель все еще и перехлестывали волны, к месту крушения судна смог подойти патрульный катер. Появилась возможность не только прочитать название парусника «Кэрролл А. Диринг», – но и убедиться, что на его борту действительно нет ни души. Беглый осмотр показал, что под ударами волн швы на корпусе шхуны разошлись, и в трюмы попала вода.
Поднявшаяся позже на борт группа спасателей обнаружила, что колесо штурвала и вспомогательные рулевые механизмы разбиты. Судя по всему, шхуну довольно сильно потрепал ураган, она потеряла управление, и ее выбросило на мель.
В штурманской рубке не было ни секстанта, ни хронометра, ни судового журнала. В служебных помещениях, как и в капитанской каюте, царил беспорядок. На столе лежала только карта с проложенным маршрутом. Все указывало на спешные сборы.
По делу о кораблекрушении начала работать следственная комиссия. Она установила, что владельцем шхуны являлся Дж. Дж. Диринг, который и назвал судно в честь своего сына Кэрролла. В декабре 1920 года шхуна ушла с грузом в Рио-де-Жанейро под командованием капитана Мерритта, но он внезапно заболел и вынужден был вернуться домой. Его место занял старый морской волк, 66-летний Уиллис Уормвэлл, который за три года до описываемых событий вышел в отставку, но, тем не менее, принял предложение снова вернуться в строй. И как оказалось, – немного погорячился…
Вскоре комиссия вынесла свой вердикт: до несчастного случая шхуна находилась в хорошем состоянии, так как плавала всего два года, а ее капитан вряд ли мог совершить навигационную ошибку, хотя место, где произошла катастрофа, давно пользовалось дурной славой, его даже называли «кладбищем моряков». Оставалось признать, что шхуна во время жестокого шторма не только потеряла якоря, но и получила серьезные повреждения. Скорее всего, члены экипажа, осознав, какой опасности они подвергаются, в панике спустили спасательные шлюпки в надежде добраться до берега. Оставалось надеяться, что идущий вслед за парусником пароход подобрал потерпевших крушение.
Но не все оказалось так просто. Если показания Джекобсона не вызвали сомнений, то свидетельства капитана другого плавучего маяка, расположенного у мыса Клир, находящегося более чем в восьмидесяти милях от Лукаута, мягко говоря, смущали. Дело в том, что шхуна миновала маяк 23 января в полдень, то есть за семь дней до того, как ее выбросило на мель у мыса Гаттерас, хотя она могла покрыть расстояние между двумя маяками часов за пять-шесть. Где же она пропадала все это время? Может, после того как ее потрепал шторм, она дрейфовала и, в конце концов, зашла в какой-нибудь ближайший порт? Но дело осложнялось тем, что парусник нигде никто в это время не видел.
События тем временем развивались. 26 апреля на песчаной косе возле мыса Гаттерас была найдена бутылка со следующим посланием: «Диринг взят на абордаж не то танкером, не то подводной лодкой. На нас надели наручники и спрятали на судне. На спасение нет шансов. Сообщите об этом в правление компании как можно скорее». Сразу же вспомнили о пароходе, который игнорировал сигналы, подаваемые с маяка.
Возникла мысль, что это был либо пиратский корабль, либо корабль, на котором контрабандисты перевозили спиртные напитки. Иначе его полное невнимание к сигналам объяснить трудно. Некоторые даже утверждали, что вдоль борта судна был протянут брезент, который скрывал его название. Появилась и версия, оправдывающая нападение на шхуну. Виной всему оказался капитан «Диринга». Очевидно, пиратскому судну понадобился опытный штурман. А кто мог быть лучше старика Уормвелла?
Вроде бы все стало проясняться. Кроме того, эксперты-графологи, сличив почерк в записке с почерками всех членов команды шхуны, установили, что послание скорее всего написал судовой механик Генри Бейтс. Это мнение подтверждалось еще и тем, что «он считался самым грамотным человеком в экипаже и мог написать записку в машинном отделении, где у него всегда под рукой были бумага и бутылка».
Версия пиратства вроде бы подтверждалась. И даже одно высокопоставленное лицо заявило, что «пиратство, идущее со времен финикийцев, без сомнения, все еще существует». Учитывая сложившуюся неясную ситуацию, Государственный департамент предложил американским консульствам в различных портах земного шара на всякий случай внимательно следить, не появятся ли там захваченные в плен матросы с «Кэрролла А. Диринга» и подозрительный пароход, возможный виновник инцидента.
Пока суд да дело, в этом же районе пропали без вести еще несколько кораблей. В их числе американский сухогруз «Хьюит». Правда, капитан одного каботажного суденышка рассказывал, что видел в том месте океана, где мог находиться сухогруз, как «что-то вспыхнуло и загорелось». Так как это произошло 30 января и недалеко от того места, где мог находиться «Диринг», то эксперты предположили, что это взорвался сухогруз, на борту которого, возможно, была и подобранная им команда терпящей бедствие шхуны. Но никаких подтверждений эта версия не нашла. Более того, за два месяца поисков не было даже обнаружено обломков «Хьюита».
Вскоре здесь же бесследно исчезли еще три сухогруза и несколько парусников. Представитель министерства торговли по этому поводу заявил, что «суда пропали при обстоятельствах, которые… позволяют предполагать, что они не затонули, а стали жертвами пиратов…». Отстаивали эту версию и многие журналисты, указывая на то, что «в двадцатом веке пираты имеют широкие возможности покупать для своих черных дел выставляемое на продажу имущество военно-морского ведомства». И добавляли: «при том благодушии правительства к проявлениям пиратства, корсары могут безмятежно существовать и творить свои дела еще в течение долгого времени».
Но находилось и много противников этой версии. Они говорили, что если бы пираты совершали нападения на корабли, убивали моряков или захватывали заложников, то это не могло проходить бесследно. Должны же где-то оставаться обломки кораблей и тела жертв. Особо отмечалось, что раз суда особенно часто пропадали в течение одного года, то должны были существовать и расположенные неподалеку от мест нападения и пиратские базы, а их существование трудно было бы скрыть. Также маловероятно, чтобы жертвы вывозились в Южную Америку или какой-нибудь европейский порт. Да и на многих судах уже стояли радиостанции.
Вскоре появились высказывания о том, что к похищению судов причастны не простые любители наживы – пираты, – а лица, «сочувствующие Советам». Они якобы и угоняли суда в российские порты. Один из корреспондентов газеты «Вашингтон пост» в своих домыслах пошел еще дальше, заявив, что собственными глазами видел во Владивостоке несколько кораблей, названия которых были замазаны краской. Возможно, среди них находился и «Хьюит».
Правда, эта версия просуществовала недолго, трудно было поверить в то, что «захваченные большевиками товары можно провезти необнаруженными по оживленным, находящимся под постоянным контролем, торговым путям в Балтийское или Черное моря».
Закончилось к этому времени и расследование истории с пресловутой бутылкой, найденной у мыса Гаттерас. Более тщательная экспертиза показала, что это чистой воды фальшивка – бутылка, вмещающая пинту алкоголя, имела слишком узкое горлышко, чтобы через него можно было извлечь записку, не порвав ее. Вскоре нашелся и автор послания. Им оказался некий Грей, который почему-то сначала представился Христофором Колумбом. После долгих часов допроса он признался, что решил подшутить, и бутылку с запиской по его просьбе подбросил на берег один из рыбаков с северного побережья Каролины.
Вскоре эксперты и многие судовладельцы пришли к единому мнению, что «версию о том, что «Кэрролл А. Диринг» был захвачен пиратами, не стоит принимать всерьез». Сообщения, найденные в бутылках, брошенных за борт с терпящих бедствие судов, сыграли свою роль в некоторых разыгравшихся на море трагедиях, но вымысла в рассказах о них гораздо больше, чем фактов, и моряки принимают их с известной долей недоверия.
Мистерия тем временем продолжала развиваться и приняла другое направление. 22 июня появилась еще одна бутылка с запиской, на этот раз подписанной капитаном «Диринга» Уиллисом Уормвеллом, который якобы стал жертвой заговора команды. Бунтари арестовали его и переправили на другое судно. Возможно, именно это сообщение вызвало появление книги Эдварда Сноу «Загадки и приключения побережья Атлантики».
Согласно версии автора книги, во время стоянки в Рио-де-Жанейро, капитан «Диринга» признался одному из своих местных друзей, что недоволен старшим помощником, так как тот был не только полным невеждой, но и не следил за дисциплиной на судне, из-за чего на борту постоянно возникали попойки и дебоши. В пьяном кураже он даже неоднократно грозился «снять шкуру со своего старика». Более того, на обратном пути из Южной Америки он был арестован на Барбадосе и посажен в тюрьму за устроенный им дебош.
Свою угрозу старший помощник привел в исполнение, скорее всего, сразу же после того, как судно миновало Барбадос. Эту версию подтверждало то, что на карте, обнаруженной в штурманской рубке, имелись даты прохождения маршрута. Так вот, все отметки, вплоть до 23 января, были сделаны рукой капитана Уормвелла, а дальше шли даты, проставленные совсем другим почерком. Кроме того, на борту шхуны не были обнаружены багаж и одежда беглецов, а также большой чемодан, саквояж и парусиновая сумка капитана.
Приводились и показания служащих маяка у мыса Лукаут, видевших нескольких матросов, толпившихся на юте шхуны, где обычно имеют право находиться только офицеры. Да и переговоры проводились не с капитаном «Диринга», а с рыжеволосым парнем лет сорока, говорящим с каким-то иностранным акцентом. Учитывая все это, вполне можно было допустить, что на «Кэрролле А. Диринге» произошел мятеж, жертвой которого стал сначала капитан, а затем, во время разразившегося жестокого шторма, с которым не смог справиться неопытный старший помощник, погибла и попытавшаяся спастись на шлюпках команда.
Но и в этой версии многие находили неувязки. Вряд ли рыжий моряк, побоявшись, что может вызвать подозрение, обратился бы к служащим маяка с просьбой о подготовке для их прохода в Норфолк буксира. Но, с другой стороны, этот вроде бы нелогичный поступок мог быть неким трюком для того, чтобы сбить следствие с толку.
Тем не менее находились и подтверждения. В этом же районе, где исчез «Диринг», бесследно пропал и новенький пароход «Уильям О’Брайен». Он, направляясь в Роттердам, покинул Нью-Йорк 14 апреля 1920 года, но на следующий день вернулся в порт. Капитан заявил, что недоволен командой. В подробности же он вдаваться не захотел. Через 4 дня после очередного выхода в море от него поступил сигнал бедствия с координатами судна. Прибывшие в указанное место спасатели не обнаружили ни обломков корабля, ни людей. Разве не похоже на то, что опять взбунтовавшаяся команда угнала судно?
Но и эта разгадка пропажи команды не очень-то устраивала экспертов. Более убедительной им показалась версия, выдвинутая сотрудниками Бюро погоды. Дело в том, что район мыса Гаттерас и Лукаут – одно из самых «гиблых мест», где перемены погоды происходят с невероятной быстротой, – чистое небо вдруг становится черным, налетает ураган, на море обрушиваются сильнейшие ливни. Бесчисленные, трудно предсказуемые (особенно с ноября по апрель) штормы, когда среди бела дня ровный юго-западный бриз неожиданно переходит в северный или северо-западный ветер ураганной силы, зыбь и туманы делают плаванье здесь наиболее опасным.
Особенно много неприятностей мореплавателям приносит так называемая «южная мгла», которая выражается в том, что даже в хорошую погоду и при ясном небе горизонт затягивается сильно ухудшающей видимость мглой. В лоциях даже особо отмечено, что при плавании в тумане надо быть особенно осторожным, так как течение здесь очень быстрое и может вызвать ошибку в вычислении курса. Но и это еще не все «сюрпризы». На север мимо Гаттераса идет течение Гольфстрим. На Даймонд Шоулз оно встречается с североатлантическим течением, и во время шторма их сталкивающиеся волны вздымают брызги и морскую пену на три десятка метров.
Следует учитывать и чисто «человеческий фактор». В тяжелых погодных условиях может сплоховать даже опытный капитан, да и матросы в критической ситуации не всегда точно выполняют команды. Скорее всего, на «Диринге» неправильно оценили обстановку, и команда покинула находящееся на плаву судно, вручив свою судьбу бушующему океану.
|
