Многие люди считают, что содержание сна – не случайно, что сон нам о чем-то говорит. С древности, начиная с толкования Иосифом сна фараона о тучных и тощих коровах и с сонников Артемидора, и вплоть до современности сновидения воспринимаются как символические откровения, через которые природа, боги или некий внутренний голос говорят с нами.

Зачем мы спим? Казалось бы, нет никакой необходимости отключать сознание для того, чтобы дать организму отдых. Тем более непонятно назначение сновидений. Почему мозг, вместо того чтобы отдыхать, активно трудится, сочиняет истории (нередко страшные или неприятные)? Зачем пугает сам себя, доводит до отчаяния, загоняет в тупик, из которого нет ни малейшей надежды выбраться, и затем возвращается в бодрствующее состояние? Неужели есть польза даже от ночных кошмаров?

В V веке до н.э. греческий поэт Паниасис написал руководство по толкованию сновидений, содержавшее общую теорию и объяснение отдельных снов. Во времена Александра Македонского афинянин Антифон описал в книге множество снов с указаниями, насколько правильно они были истолкованы. К сожалению, из трудов древних специалистов по сновидениям сохранились лишь незначительные отрывки.

Древнейший полностью дошедший до нас сонник составлен во II веке н.э. Артемидором из Лидии. В XVII столетии эту книгу перевели на английский язык. Она стала бестселлером и к 1800 году выдержала в Англии 32 издания.

С развитием науки и просвещения отношение к сонникам изменилось. Над ними и над их наивными читателями смеялись. Однако в XIX веке стали появляться произведения, претендовавшие на научный подход. В 1814 году в Германии вышла книга мюнхенского специалиста по философским основам естествознания Готхильфа Шуберта (1780-1860) «Символика сновидений», а в 1861 году появился труд Карла Альберта Шернера «Жизнь сна». В нем содержались открытия, которые потом подтвердил психоанализ, хотя и основательно их видоизменив.

В середине XIX века за научное исследование сновидений взялся французский врач академик Альфред Мори. Тщательно изучив более 3000 отчетов о сновидениях, он пришел к заключению, что содержание снов можно объяснить внешними воздействиями. Например, ночью падает человеку на голову какой-то предмет, и проснувшийся с ужасом вспоминает, что во сне революционный трибунал приговорил его к смерти и нож гильотины отрубил ему голову. Но неужели не нашлось более близких ассоциаций с ударом по затылку? Ведь во времена Мори эпоха Французской революции успела уйти в прошлое, гильотина вряд ли принадлежала к предметам, о которых человек часто размышлял или с которыми он имел дело.

В те времена, когда Зигмунд Фрейд начал применять идеи психоанализа для толкования сновидений, о физиологии сна почти ничего не было известно. Все виделось достаточно просто. Усталость вызывает снижение мозговой активности. Утомленный мозг временно отключается от сношений с внешним миром, и наступает сон, служащий для восстановления сил.

В 1949 году Джузеппе Моруцци и Хорас Мэгун обнаружили, что, если у кошки перерезать нервные пути, по которым в мозг поступает информация, это никак не скажется на смене состояний сна и бодрствования. Иное дело, если повреждена так называемая ретикулярная формация, от которой зависит возбуждение отдельных участков мозга. В этом случае животное становится вялым и погружается в сон. Электростимулирование ретикулярной формации, напротив, немедленно ведет к пробуждению спящего животного. Значит, сон связан не с отгораживанием от внешнего мира, а с особым механизмом, действующим внутри головного мозга.

В 1957 году американский ученый Натаниел Клейтман и два его аспиранта – Юджин Азерински и Уильям Демент опубликовали результаты своих исследований, показывающие, что сон – не однородный процесс. Он состоит из двух основных чередующихся и четко отличающихся одна от другой фаз: медленного и быстрого сна.

Быстрый сон сопровождается быстрыми движениями глаз, усиленным дыханием и сердцебиением, подъемом артериального давления. Электроэнцефалограмма при быстром сне часто похожа на ту, которая характерна для состояния бодрствования. Быстрый сон называют еще и парадоксальным, потому что тот, кто во сне становится участником стремительно развивающихся волнующих событий, лишен возможности физически на них реагировать. Руки и ноги у него бездействуют, мышцы шеи почти парализованы. Представьте себе на минуту, что было бы, если бы мы отвечали действиями на все угрозы и неприятности, которые обрушиваются на нас в сновидениях. Поэтому на все сложные перипетии сна человек реагирует лишь безопасными движениями глаз.

Результаты экспериментов, опубликованные вскоре после открытия быстрого и медленного сна, говорили о том, что большинство тех, кто проснулся в фазе быстрого сна, помнят увиденные сновидения. Среди пробудившихся в фазе медленного сна таких лишь 5-10 процентов.

Любопытно, что деление на медленный и быстрый сон присуще не только человеку, но и, например, птицам. У змей, крокодилов, ящериц, черепах быстрого сна нет, но среди млекопитающих без него, кажется, обходится одна ехидна.

За целый день беготни, суеты, работы или даже отдыха человек получает массу информации, которой он, вполне возможно, никогда в жизни не воспользуется, но которую он тем не менее заботливо хранит в своей памяти. Мозг не в силах постоянно заниматься сортировкой. Он механически берет много лишнего и рискует уподобиться переполненному бесполезным хламом чулану, в котором нельзя ничего отыскать.

Человек постоянно пользуется сведениями из своей памяти. Так что же, для того, чтобы что-то вспомнить, он должен каждый раз перебирать, просматривать и продумывать все, что успел накопить его мозг? У людей бывают болезненные воспоминания. Каждое прикосновение к ним способно вызвать психическую травму. Однако здоровый человек живет с ними и не испытывает особых неудобств. Люди ничего не забывают. Они лишь ставят на отдельные участки своей памяти метки: сюда не заглядывать.

Ненужная информация, усвоенная днем, может торчать в мозгу как заноза. Она становится причиной возникновения новых вредных связей между отдельным участками коры головного мозга и активирует нервные клетки, что влечет за собой фантазии и навязчивые представления.

В 1983 году нобелевский лауреат биофизик Фрэнсис Крик и математик Грейм Митчисон высказали предположение, что назначение сновидений как раз и состоит в том, чтобы разрушать эти вредные связи, а вместе с ними и обременительные фантазии. Сны помогают забывать то лишнее, что проникло в мозг в течение дня.

Споры о роли снов в психической жизни длятся много веков и становятся все более ожесточенными. Между тем в 1896 году выдающийся французский логик и специалист в области теории науки Эдмон Гобло в статье «О вспоминании снов» высказал предположение, что эти дискуссии не имеют под собой почвы по той простой причине, что сновидений вообще не существует.

Человеку, когда он просыпается, кажется, что он вспоминает о событиях, которые виделись ему в течение сна. Вроде бы совершенно очевидно: наяву этого не происходило, значит – приснилось. Однако нельзя исключить возможность того, что мнимые сновидения целиком или частично конструируются в краткий промежуток пробуждения и в самом начале бодрствования.

Можно предположить, что во время сна (как быстрого, так и медленного) никаких психических процессов не происходит. Сознание полностью отключено. Но вот оно постепенно просыпается. В него опять входят образы окружающего мира. Их надо заново упорядочить до такой степени, чтобы ими можно было оперировать. То, что мы привыкли называть сновидениями, в действительности является своеобразной утренней психической гимнастикой, происходящим ежедневно приспособлением сознания к реальности.

Эдвард Уолперт из Чикагского университета регистрировал электрический потенциал в мышцах конечностей спящего. Сначала было отмечено возбуждение в правой руке, затем в левой, а после этого в ногах. Оказалось, что последовательность активизации мышц хорошо согласуется со сном. Спящий видел сон: он держал букет цветов сначала в правой руке, потом взял его в левую и куда-то отправился. Противоречат ли подобные эксперименты гипотезе Гобло? Вряд ли. Сон мог зародиться через некоторое время после активизации мышц (которая могла быть случайной) и задним числом «объяснить» причину мышечной активности.

Но что в таком случае означают периодические быстрые движения глаз? Для того чтобы следить за происходящими во сне событиями, глаза не нужны. Их движения можно объяснить физиологическими процессами, изучавшимися А. Хобсоном и Р. Мак-Карли.

Предположение Гобло выглядело чересчур радикальным. А тут еще пробивал себе дорогу психоанализ с его учением о напряженной, никогда не затихающей и проявляющейся в ночных сновидениях психической работе бессознательного. О странной гипотезе надолго забыли. Напомнил о ней в 1981 году Кэлвин Холл.

Исследования биохимических процессов, происходящих в различных участках головного мозга, проливают свет на физиологический механизма сна, но мало что дают для понимания природы сновидений. Психоанализ исходит из того, что сновидения становятся завершением драматической борьбы страстей, протекающей в бессознательном. Однако гипотеза Гобло подсказывает, что на сновидения правомерно взглянуть с другой точки зрения. Они – не финал, а начало психического процесса.

Психоанализ настаивает на сексуальном характере большинства снов, объясняя это тем, что у каждого человека великое множество запретных желаний, загнанных в бессознательное и рвущихся на свободу. Но на деле сны гораздо более разнообразны. Например, в них нередко присутствуют сцены погони, однако вряд ли кому-то придет в голову объяснять это широким распространением скрытой мании преследования.

А что, если сновидение вовсе не зеркало, в котором отражаются наши душевные конфликты и травмы? Что, если у него свое специальное предназначение, отнюдь не связанное с психическим нездоровьем?

Сны ничего не могут рассказать не только о будущем, но и о прошлом и настоящем. Они неспособны раскрыть нам секреты бессознательного, потому что не являются средствами коммуникации. Спящему не нужна смысловая информация – ведь он лишен возможности ее переработать. Кроме небольшого числа забавных, но туманных историй о пришедших в сновидениях замечательных научных идеях и открытиях нет даже намеков на то, что человек способен решить во сне хотя бы самую простую задачу.

Представим себе, что секс, сцены насилия, катастрофы и погони – не самоцель, а всего лишь строительный материал. Они – материя, из которой сотканы сновидения, но никоим образом не их суть. И проникают они в сновидения не потому, что во время сна потерявшая бдительность подслеповатая «цензура» неспособна разглядеть их под примитивными масками и удерживать в пределах бессознательного, а потому, что в них есть потребность. Но почему для конструирования своих снов человек не может подыскать материал, доставляющий больше удовольствия?

Проанализировав 10000 сновидений, Холл пришел к выводу, что 64 процента из них связаны с печалью, дурными предчувствиями, страхами, раздражением, гневом и только 18 процентов – с радостными и веселыми ощущениями.

Если спящий сознательно или бессознательно сам участвует в выборе сюжетов для своих снов, зачем ему ночные кошмары? Можно, конечно, попытаться объяснить распространенность мучительных сновидений страхом людей перед жизнью, но почему мы упорно говорим «как во сне» о чем-то необычайно хорошем, не обращая внимания на опыт, который подсказывает каждому, что приключения во сне обычно не слишком приятны?

Произведения литературы и живописи, фильмы, спектакли родственны снам, но они приходят к нам не в ночных сумерках и не при приглушенном сознании. Их-то мы уж точно выбираем сами, но и они полны сцен, которых, казалось бы, мы должны всеми силами избегать.

Дети любят страшные сказки. Они их не возбуждают, а успокаивают и помогают быстрее заснуть. Родители не препятствуют странному увлечению. Наоборот, сами пугают ребятишек отвратительными сказочными персонажами. Да и многие взрослые читают романы ужасов и смотрят щекочущие нервы фильмы. Неясно, привлекает ли их бурное кипение страстей или рядом с этими страстями присутствует нечто более важное?

В древности люди гораздо трепетнее относились к снам. Сегодня это удел мистиков и глубинных психотерапевтов.

Мышление первобытных – именно оно – ключ к понимаю нашего бессознательного – и к пониманию наших снов. Дело в том, что мышление первобытного человека во многом напоминает «мышление» во сне нашего современника. Прежде всего тем, что оперирует не абстрактными словесными понятиями, а конкретными образами – как в детстве. Здесь нет абстракции и переносного смысла. Слова воспринимаются как вещи. Если в сновидении бессознательное «хочет» сказать: «Черти принесли гостей на дачу», то оно будет изображать чертей, которые будут в буквальном смысле нести на вашу дачу гостей. Кроме того, первобытное мышление характеризуется такими процессами, как смещение и сгущение.

Сновидения – есть не что иное, как «дети» нашего бессознательного, наследие первобытных времен. В бессознательном царит так называемый первичный процесс (вторичным процессом в психологии называют все процессы, за которые ответственно наше сознание: это рациональное мышление, логика, анализ и синтез любой информации и т.д.). Первичному процессу, как и первобытному мышлению, свойственна текучесть энергии, в нем нет жесткой связки между каким-то событием, образом (например, смертью матери) и эмоцией, которую сопровождает этот образ или событие в нашей сознательной, реальной жизни (в данном случае, чувством горя). Поэтому если нам снится, например, смерть матери, мы можем не испытывать никакой печали, или переживать всего лишь легкую грусть, а то и вовсе противоположное чувство – бурную радость. Таким образом, эмоция горя «смещается», отрываясь от самого образа смерти матери. Именно благодаря смещению наши сны выглядят столь странными и непонятными.

Вы видели во сне какого-нибудь мужчину, про которого нельзя точно сказать был ли он вашим отцом или, например, мужем, а женщину, которая вроде бы была вашей матерью, но в то же время совсем незнакомой дамой?.. Все эти образы из снов – не плод вашего воображения и не результат странной недоработки сонного сознания. Они – порождение так называемого процесса сгущения. Первобытный человек воспринимал реальность большими кусками, не особо обращая внимание на детали. Так же ведет себя и наше бессознательное, которое порождает сны – вместо одного образа оно использует целые группы.

А еще в бессознательном (а заодно в первобытном мышлении, и, кстати, в мышлении дикарей, маленьких детей и психически больных людей) нет логики. А потому нет ее и в наших снах. Если же она имеется, то при умелой интерпретации сна «удалить» ее не сложнее, чем пенку с кипящего молока. Логика в сновидениях – лишь видимость, которая скрывает совершенно нелогичные эпизоды сна. Ее скромная роль – сделать сновидение более удобным для восприятия современного человека, не привыкшего к нерациональному материалу. Хоть сколько-нибудь логичными наши сны делает вышеупомянутый вторичный процесс, который, конечно, тоже участвует в создании снов.

Еще одна особенность бессознательного – безвременье. Наверное, уже ясно, что в этой области нашей психики царит полный винегрет, было бы странно, если бы в нем существовало понятие времени. Именно поэтому в сновидении могут появляться события совершенно несовместимые по времени.

В древности сны были для людей едва ли не важнее, чем сама реальность. В свое время в Вавилоне были найдены глиняные таблички, которые относились к третьему тысячелетию до н.э. Это были сонники, которые, по сути, ничем не отличались от современных. Египтяне и греки относились к снам, как к гласу богов. Впрочем, некоторые культуры считали сны происками дьявола. Среди них и Православная церковь. Это и понятно, учитывая ее пуританские ценности. Индусы относились к снам как к окну, находящемуся между бренным и сакральным мирами.

Важная особенность первобытного мышления – отсутствие отрицания. Для его изображения архаичный человек прибегал к противоположности. Так же ведет себя и сновидение. Отрицательное отношение к чему-либо сновидение может выразить, например, через ощущение заторможенности движения. Такое явление можно наблюдать, например, в снах о наготе, которые Фрейд, «трагический Вотан сумерков буржуазной психологии», называл страшным словом – эксгибиционистские. Нам снится то, что мы нагишом ходим по улице, при этом, почему-то не можем дойти до дома и одеться, наши движения могут быть заторможены. Все эти сны отражают не что иное, как тайное желание демонстрировать себя, что называется, в чем мать родила. Ничего ужасного, впрочем, в появлении таких снов нет. Они являются всего лишь выражением тоски по нашему беззаботному детству, когда мы бегали голышом и приводили этим в восторг всех окружающих. Этот совершенно невинный сон относится к «типичным сновидениям», о которых речь пойдет ниже, и которые хотя бы раз в жизни видел каждый.

Получается, что проблема толкования сновидений – это проблема перевода образов, сформированных первобытным мышлением, в форму, приемлемую для современного человека.

Такие простые сновидения, как сны о жажде или еде (когда сновидец в реальности хочет пить или есть, пьет или ест во сне – и никак не может ни напиться, ни наесться), или детские сны о получении заветной игрушки, о сдаче обидчику или о том, чтобы стать суперменом, говорят о том, что цель хотя бы части наших снов – исполнение каких-то желаний или потребностей. Заметил это и Фрейд. Но, как и положено знаменитому извращенцу, он пошел дальше, предположив, что вообще все наши сны – не что иное, как исполнение желаний.

Понятно, однако, что большинство сновидений взрослых людей переживаются, скорее, как неприятные, пугающие и даже кошмарные, или вовсе не вызывающие каких-либо особых переживаний. Основываясь, опять же, на своем клиническом опыте, причину этого несоответствия Фрейд видит в искажении сновидения.

Любой невроз – это некий регресс к предыдущим стадиям развития человека. Можно сказать, что чем более «нарушен» человек, тем он более «примитивен», тем больше его «мышление» напоминает мышление первобытного человека, маленького ребенка и дикаря. Сновидение тоже порождено первобытным мышлением – оно имеет все характерные его черты. Поэтому Фрейд предположил, что и неврозы, и сновидения могут лежать в одной психической плоскости. Но дело даже не в этом.

Всякий невротический симптом ощущается человеком как неприятный. Но он, как ни странно, порожден чем-то желанным. Он – результат конфликта скрытого желания (желания Оно) и психологической «цензуры» (Сверх-Я), запрещающей осознавать это желание в силу разных причин – например, социальных запретов, или запретов со стороны конкретного члена семьи. После осознавания пациентами Фрейда этого скрытого желания – исчезали и их симптомы.

Поэтому основатель психоанализа предположил, что неприятное или нейтральное сновидение тоже может быть продуктом компромисса между желанием (Оно) и той же контролирующей, запрещающей психологической инстанцией, отвечающей за мораль, стыд и совесть ((Сверх-Я)).

Сновидение, как заметил Фрейд, состоит из манифестного (явного) и скрытого содержания. Создателями сновидения являются две некие психические силы, из которых одна формирует выраженное (как правило, с помощью образов) желание, а другая – осуществляет цензуру. Последняя нужна для того, чтобы исказить, скрыть запретное желание.

На помощь цензуре приходят и все вышеупомянутые черты первобытного мышления. Несмотря на то, что сновидение и без действия цензуры располагает, по большей части, лишь изобразительными средствами архаического мышления, те же самые средства цензура умело использует и в своих коварных целях, маскируя запретные желания в наших снах. Если мы втайне желаем смерти ненавистному нам человеку, но осознать это нам не позволяет совесть, мы можем увидеть во сне «компромисс» нашего желания и цензуры-совести – известие о смерти этого человека, от которого мы плачем и просыпаемся. Стоит ли говорить, что осознается все это не иначе как кошмарный сон.

Естественно, в каждом конкретном случае сновидения нужно трактовать по-разному (исключая лишь типичные сны, речь о которых пойдет ниже). Нельзя рассматривать их без участия «свободных ассоциаций» самого сновидца. Да и самих «смыслов» у сновидения, как правило, очень много, они вытекают один из другого, уводя все дальше в глубину нашей психики. Сновидение чаще всего подобно луковице, слои которой можно снимать очень долго, в некоторых случаях даже годами.

Сновидение, как полагал Фрейд, выражает исполнение не простого, а инфантильного желания, то, что зародилось и возникло в глубоком детстве. Это и понятно. Ведь и само сновидение (а еще невроз) родом из доисторических времен и из детства. Это не означает, что желание не могло обрасти более «взрослыми» причинами, но корень его всегда будет расти из детства. Это подтверждают и сновидения взрослых людей, которые снились им еще в нежном возрасте, а потом в неизменном виде перекочевали в зрелую жизнь.

Сегодня на сновидение не смотрят так категорично, как это делал Фрейд. Если речь идет о более глубинных слоях снов, о снах, которые видят более нарушенные люди, чем невротики (к коим безжалостный психоанализ причисляет, пожалуй, всех; бояться чего, однако, не стоит, поскольку в психоанализе понятие невроза приближено к норме, в отличие от психиатрии), то сновидения могут отражать какие-то психологические цели того, кто их видит – например, цели «собрать» свою психику в единое целое при психозе, попытки самоизлечиться и т.д. Тем не менее, все эти цели все равно будут родом из детства, поскольку любые психологические нарушения или просто глубинные уровни «принадлежат» именно ранним годам.

Основатель аналитической психологии Карл Юнг, впрочем, пошел еще дальше. Он видел в сновидениях не столько наследие индивидуального развития, сколько развития всего человечества. И это тоже возможно, ведь все индивидуальное рано или поздно переплетается с общечеловеческим.

Функция сновидений состоит в том, чтобы примирить две противоборствующие силы: физиологическое желание спать и возбуждение, идущее из психической или соматической сферы. Сновидения – это стражи сна, они позволяют нам не просыпаться из-за продолжающейся работы нашей психики и организма.

Из чего же сделаны наши сновидения? Как ни странно, из самых незначительных эпизодов реальной жизни. Фрейд называет их дневными остатками. Это, как правило, какие-то мелкие, совершенно нейтральные для нас события, которые произошли в течение дня. Даже если днем с нами случилось нечто экстраординарное, ночью нам приснится какая-нибудь безделица. Вероятно, вы и сами замечали это.

«Великий и ужасный» Зигмунд Фрейд и в этом видит некий скрытый смысл. Дело в том, что нейтральность дневных остатков важна для цензуры. Ведь какие-то значимые, эмоционально насыщенные для нас события были бы очень сложным материалом для «постройки» и без того пронизанного тайными желаниями сновидения. Для него нужны безликие «кирпичи».

А еще наши сны наполнены символами. Их роль – заменить какие-то индивидуальные, значимые только для нас вещи некой общей для всех символикой. Они – наследие нашего филогенетического опыта и архаичного мышления прошлого. Кроме того, символы, опять же помогают «иезуитским» планам цензуры – они маскируют значимые для нас объекты под нейтральные. Символика, кстати, это инструмент не только сновидений, но и кино, искусства и литературы. Впрочем, как и многие другие «изобразительные средства» архаического мышления.

Символы бывают универсальными – общими для всего человечества, известными из мифов, легенд, ритуалов и фольклора. Бывают условными – значимыми в данной конкретной культуре (например, у русских белый цвет – символ чистоты, а у японцев – смерти). И, наконец, символы могут быть индивидуальными – значимыми и понятными только для конкретного человека. Они сформировались в процессе его собственного развития.

Во всех без исключения снах присутствует сам сновидец, даже если его, казалось бы, нигде нет. Он может «скрываться» за образом других персонажей сна: людей, животных, предметов и даже явлений.

Как уже было сказано выше, сновидения не могут выражать абстрактные слова – вместо них они пользуются образами. Поэтому такое понятие, как частота, они могут заменить количеством. Если в вашем сновидении чего-то очень много – людей, стульев, машин и т.д. – это может означать, что нечто часто встречается.

Сновидение не может оперировать понятием времени или расстояния, поэтому изображает подобные вещи по-своему. Например, если вы видите во сне маленьких людей или зверей, это может означать, что нечто было давно.

Союз «и» сновидение выражает с помощью простого расположения событий или предметов рядом друг с другом. А еще сновидение не умеет говорить «нет». Вернее, умеет, но из рук вон плохо. О том, что сон может выражать протест или отрицание чего-либо через заторможенность, мы говорили выше. Еще одно средство «протеста» цензуры против содержания сна – так называемые «сны во сне», когда нам снится, что мы уже проснулись, между тем, как продолжаем спать. То, что мы видим во сне как реальность – и есть наше ничем не прикрытое желание. Но, благодаря цензуре, проснувшись, мы успокаиваемся тем, что это был всего лишь сон. В полной мере сновидение считается лишь с единственной логической связью: «подобно тому, как». Сходство чего-либо изображается через объединение людей или предметов в одно целое.

Как же толковать сновидения? К сожалению, научиться этому непросто. Для этого нужна определенная сноровка и месяцы тренировок. В первую очередь необходимо научиться мыслить психоаналитически – это означает умение видеть за привычными рациональными вещами нечто более глубинное. Сновидения в основе своей нелогичны, а потому нужно стараться отключить логику и при их интерпретации.

Фрейд: «От сновидца требуются две вещи: усиление внимания к своим психическим восприятиям и выключение критики, с которой он обычно просеивает появляющиеся мысли».

Толкование сновидений основано на открытом Фрейдом методе свободных ассоциаций – проговаривания всего, что приходит в голову. Это очень непросто. Стоит попробовать начать это делать, даже наедине с собой, – и сразу же может возникнуть ступор. С детства нас учат четко структурировать свою речь и мысли, рассуждать логически, а не нести бессвязный бред из слов. Как только человек начинает пробовать «свободно ассоциировать» – как тут же у него или пропадают всяческие мысли и слова, или он считает их непонятной ерундой, чепухой и даже неприличными вещами, и не считает нужным их высказывать. Чтобы преодолеть это, необходимо выключить внутреннего цензора и логика. Сделать это очень непросто. Попробуйте – и убедитесь сами.

Человеку мешает не только отсутствие привычки свободно ассоциировать, но и неосознаваемое внутреннее сопротивление, за которое ответственна все та же цензура, и которое всегда стремится сделать так, чтобы истинные смыслы сновидения остались не «узнанными». Если же человек учится нести подобную «чушь» – он довольно быстро начинает понимать, что «скрыло» от него первобытное мышление, и как полезно иногда отключать логику, чтобы погрузиться в архаику собственной психики, в то, как «мыслили» наши предки. В конце концов, это просто интересно.

Для того чтобы сделать первый шаг – сфокусировать внимание стоит не на всем сновидении в целом, а лишь на отдельных его фрагментах. Вот теперь стоит начать высказывать свои ассоциации, мысли, вообще все, что приходит в голову по поводу того или иного фрагмента. Пусть это будут даже любые отдельные и «не относящиеся» к делу слова. Самое главное здесь – не думать вообще. После определенного количества тренировок вы научитесь лучше понимать свои сны, а значит, себя и людей, которые находятся рядом с вами.

Часто сны, правда, очень непросто рассказать, они туманны, приблизительны, неясны. Но для толкования снов это не имеет ровным счетом никакого значения. Сны нелогичны и неясны в принципе, поэтому все, что придет человеку в голову в состоянии бодрствования, когда он рассказывает сон, как ни парадоксально, тоже относится к «мыслям» сна. Ведь когда мы погружаемся в свободные ассоциации, мы практически грезим наяву. Наши сны – порождение нашей же психики, это та же фантазия, которую мы можем придумать и в реальности. Наши ассоциации по поводу снов – тоже порождение нашей психики, поэтому опасаться, что мы неточно передадим сон, не стоит.

Впрочем, иногда ступор – показатель того, что перед вами – символ, который, как правило, трактуется для всех одинаково. Но пользоваться только символикой для толкования снов – совершенно бессмысленно, поскольку символы – лишь очень малая часть «идеи» сна.

Кроме того, сновидение практически никогда нельзя трактовать без участия свободных ассоциаций самого сновидца: никто не может знать сон лучше его самого. Поэтому вопросы типа: «Что означает мой сон?», задаваемые не самому себе, не имеют смысла. Хотя какое-то направление мыслей опытный психотерапевт дать все же может, но, опять же, выслушав, для начала, самого сновидца.

Именно поэтому Фрейд намеренно разбрасывал по своим работам символы и их значение – чтобы не спровоцировать создание очередного сонника. Традиционного толкования снов, как правило, не существует – большинство из них уникальны и имеют очень конкретное значение для конкретного человека.

И все-таки, существуют сны, которые в большинстве случаев имеют единое значение для всех и снились практически каждому. Вот они:

1) О наготе и непорядке в одежде. При этом окружающие не обращают никакого внимания на наготу сновидца.

2) О смерти близких родственников. Эти сновидения, в свою очередь, делятся на две группы: сопровождаемые эмоциями (горя и печали) и не сопровождаемые эмоциями.

3) Об экзаменах. Обычно снятся накануне каких-то испытаний, хотя это и необязательно. Страх в таких снах связан с детскими воспоминаниями о наказании за невыполнение порученного дела. Если такой сон снится перед реальным экзаменом, то во сне вы увидите себя на экзамене, который в свое время успешно сдали. Во сне же этот экзамен вы проваливаете или сдаете очень плохо. Когда же вы просыпаетесь – с облегчением понимаете, что тот экзамен вы все-таки сдали, и сдали хорошо. Несмотря на тревожный характер, цель этих снов успокоить вас: «Если уж ты тогда сдал экзамен – сдашь и сейчас». Во сне, по легенде, великий химик Дмитрий Менделеев увидел свою таблицу. Но причем здесь скрытое желание? Более того, получается, что во сне возможна даже интеллектуальная работа, а это значит, что ни о каком архаичном мышлении не может быть и речи. На самом деле, в предсознательном (психической инстанции, находящейся между сознанием и бессознательным, там, где «находится» наша память) таблица уже была в голове ученого. Он все время думал о ней, работал над ее созданием много лет. Таблица уже готова была стать «осознанной», и просто проявилась во сне. Она стала результатом кропотливейшей работы, а вовсе не посланием небес. Так же, как и вторая часть Фауста Гете, песня Yesterday Пола Маккартни, структура атомов Нильса Бора, гениальная 40-я симфония Моцарта и т.д. Сновидение просто опередило процесс: то, что было еще скрыто, но вот-вот должно было появиться в сознании – явилось во сне. Что же касается желания, то все эти сны выражают его более чем наглядно. И Менделеев, и Моцарт, и Бор – давно шли к своим открытиям и страстно хотели их совершить.

4) Об опоздании на поезд. Такие сны часто снятся неврастеникам и трудоголикам, которые всю жизнь влачат на своих плечах груз какой-то бесконечной работы, в ожидании дня, когда все это закончится, но, к сожалению, такой день так и не приходит. Отъезд – символ смерти, а опоздание – утешение: «Ты не умрешь». Такие сны обычно провоцируются сознательным или бессознательным страхом смерти, который по какой-либо причине дал о себе знать накануне. Близкие по сюжету сновидения – когда сновидец провожает на поезд близких родственников – трактуются как скрытое пожелание им смерти.

5) О полетах. Истоки этого сна лежат в детских радостных ощущениях от подкидывания и подбрасывания младенца (а теперь сновидца) вверх, от качания на качелях. Если такой сон снится подростку (особенно мальчику), значит, он хочет вырасти, или возвыситься над окружающими иным образом. Могут означать органические переживания. Часто связаны с невозможностью достичь чего-то в реальности, склонностью к фантазированию и прожектерству.

6) О падении. Такие сны часто связаны со страхом. Например, со страхом поддаться какому-либо искушению и упасть в глазах окружающих. По Юнгу, они могут быть связаны с боязнью смерти. Ни один уважающий себя полководец древности не отправлялся в поход, не имея при себе толкователя сновидений. В обязательном порядке входили они и в царскую свиту. Как известно, по дороге в Египет у Александра Македонского не получилось взять маленький город Тир. Он решил, что сделает это на обратном пути. Но Тир не сдался и во второй раз. Вскоре Александру приснился сон, что Геракл (по легенде, предок македонского царя) со стен крепости приглашает его войти. Обнадежившись сновидением, Македонский устроил осаду. Она длилась девять месяцев, после чего царь стал терять терпение. Но вскоре вновь увидел сон: на его щите плясал и издевался сатир. Неизвестно, чем кончилась бы такая сновидческая «дерзость», если бы Македонский не пришел со своим сном к толкователю – Арестандру. Тот, недолго думая, написал слово satyros и разделил его чертой на две части, получилось два слова: Sa Tyros, что означало: «Твой Тир». На следующий день Тир пал. Такой лингвистический подход достаточно распространен и сегодня.

7) О плавании, наводнениях и пожарах. Вызваны, как ни странно, воспоминаниями о детском энурезе. Связаны с привитием навыков чистоплотности.

8) О прохождении через узкий проход. В таких снах человек заново переживает собственное рождение, причем они могут появляться даже у тех, кто появился на свет посредством кесарева сечения. Здесь, скорее, следует говорить о каких-то проблемах, связанных со стадией рождения, причем необязательно физического, но, возможно, психологического, становления себя как личности и т.д.

«Я не вижу сны»: рецепт избавления от этого «недуга» прост. Чаще думайте о своих снах, и они к вам обязательно придут. Многие жалуются и на то, что забывают сны. Для того чтобы успеть их запомнить – тоже достаточно всего лишь почаще думать о них, попытаться сконцентрироваться на сне сразу после пробуждения. Сон можно записать. А еще если человека разбудить во время фазы парадоксального сна, он практически во всех случаях расскажет вам свое сновидение. Таких фаз за ночь может быть около пяти.

Диагноз по снам

Имеются многочисленные данные о том, что сновидения могут отражать как психические, так и соматические патологические процессы задолго до их проявления в реальной жизни. Впрочем, устойчивые маркеры того или иного заболевания выделить пока невозможно. Все перечисленные ниже сны могут сниться всем без исключения, речь, скорее, идет не о самом факте наличия таких снов, а о том, как часто снятся те или иные группы сновидений.

Депрессивные расстройства

Чаще всего депрессию связывают с невозможностью отреагировать на гнев и агрессию вовне. В связи с этим происходит поворот агрессивного импульса на себя. В сновидениях это может отражаться в сценах с агрессивным поведением персонажей по отношению к сновидцу, и наоборот. Очень распространен образ собаки, кусающей за левую руку. Частое появление в снах продуктов, особенно молока. Могут наблюдаться сцены с нахождением в грязной, испорченной воде с невозможностью выбраться из нее. Возможны сновидения с появлением умерших родственников, иногда зовущих за собой.

Тревожные расстройства

Сны таких людей можно разбить на три группы: неготовности к экзамену, преследовании, катастрофы (землетрясения, наводнения и пр.). Могут появляться тревожные сюжеты с попаданием в чужую страну без денег и документов, сюжеты об опоздании (в том числе на поезд), о ситуациях потерянности (например, блуждания в лесу).

Неврозы навязчивости

В сновидениях часто появляются грязь, кровь, фекалии, дурные запахи и т.д. Либо это будут сны, связанные с контролем и управлением (странное управление автомобилем, езда на нем без водителя и т.д.). Сюда же относится классический сон про лифт, который не слушается и взлетает наверх, реже – падает вниз.

Психозы

Центральная характеристика снов таких людей – необычность. В них появляется то, что не встречается ни в природе, ни в мифологии. Например, необычные существа – животные без кожи, тяжелые контаминации живого и неживого в существах (люди с колесами вместо ног, животные со «встроенными» болтами и гайками и т.д.). Могут появляться сюжеты с разваливанием и рассыпанием на части тела как самого сновидца, так и кого-то другого.

Прежде чем толковать сновидения, мы, очевидно, должны быть уверены, что это достойное занятие. Не секрет, что многие считают сновидения бредом, чем-то бессмысленным и бесполезным: сновидения это помойка нашего ума, отбросы дневного, рационального мышления. Если мы думаем так, то толкование сновидений обесценивается, превращаясь в глупейшее занятие, для дураков и извращенцев – ибо, что это за сомнительное удовольствие копаться в помойке!

Другие, оптимисты, не расстаются с сонниками, они признают за сновидениями некоторый смысл, а толкование сновидений считают занятием здравым, приписывая сновидениям возможность предсказывать будущее. У сновидений есть смысл? Уже хорошо, мы на полпути к успеху! Однако в этом случае вызывает вопросы метод толкования. Происхождение и репутация господина Сонника – сомнительны.

Психоаналитический взгляд на сновидение особый. Сновидение признается полноценным продуктом психического функционирования, а толкование сновидений становится «королевской дорогой» к бессознательному. При этом «странность» сновидений понимается как результат действия психической цензуры, искажающей мысли сновидения. Так появляется деление на «явное» содержание сновидения – то, что мы помним после пробуждения и можем рассказать и «скрытые мысли» сновидения – реконструкция и артикуляция которых составляет, собственно, работу толкования сновидений.

Толкование сновидений проводится в несколько этапов и подчиняется определенным правилам.

Первое и самое главное правило гласит: толкование сновидений в психоанализе является терапевтической процедурой и проводится при необходимости для достижения лечебного (в широком смысле) эффекта. Толкование сновидений – ради любви к искусству – в реальном психотерапевтическом процессе лишается смысла и, даже, может принести вред.

Следующее правило – толкование сновидений без сновидца не проводится! Дело в том, что адекватно понять тот или иной образ сновидения можно, только – лишь, поместив его в личностный контекст сновидца. Если мне приснился стол и Вам, тоже, приснился стол, это не значит, что мы думаем об одном и том же. Если я спрошу Вас, что приходит Вам в голову, когда Вы думаете о столе, Вы, возможно, вспомните свой вчерашний день рождения, компанию за столом и т.д. Мой стол это, возможно, письменный стол за которым я, сейчас, пишу эту статью и т.д. Это мысли называют ассоциациями к элементам сновидения.

Грамотное психоаналитическое толкование сновидений проводится на основе свободных ассоциаций ко всем фрагментам сновидения. Если, по каким – то причинам собрать ассоциации сновидца невозможно, толкование не должно проводится. Отсюда, вытекает психоаналитическое требование очного присутствия сновидца в момент толкования. Все остальные, включая сонники, и on-line способы толкования сновидений являются не корректными, и располагаются на шкале от полюса заблуждений и непрофессионализма, до полюса намеренной подтасовки, профанации и обмана.

Результаты толкования снов в психоанализе не ограничиваются одной функцией, например, предсказанием будущего (т.н. «вещие сны»). Психоаналитики, чаще думают об исполнении желания, и о внутрипсихическом конфликте, драматизирующимся в сновидении.

Сновидение может быть истолковано на «объектном» или на «субъектном» уровне. Если мне приснился мой сосед дядя Вася, как это понимать? Если я решаю, что мне пора выяснить отношения с дядей Васей – я понимаю свой сон на «объектном» уровне, как имеющий отношение вот к этому реальному дяде Васе.

Если же я задаю себе вопрос, а не «живет» ли во мне, в моей душе персонаж похожий на дядю Васю – я, тем самым, приближаюсь к толкованию на «субъектном» уровне.

И тот и другой уровни толкования имеют свои показания (к применению), и свои ограничения, и используются как взаимодополняющие.

Когда все ассоциации сновидца собраны, психоаналитик приступает к толкованию сна. С этого момента начинается искусство. Если собрать ассоциации мог подмастерье, то толкование требует Мастера. Состоится ли успешное толкование, во многом зависит от опыта и интуиции психоаналитика. Ключевым в этом процессе является, с годами вырабатываемая, чувствительность к бессознательным содержаниям и умение облекать их в слова.

Когда психоаналитик, сформулировал для себя интерпретацию он задает себе следующий, важный вопрос – как «донести» мысль до ушей пациента? Опытные психоаналитики, обычно, избегают многосложных, длинных фраз. Толкование должно быть, по возможности, кратким и эмоционально заряженным и передавать суть скрытого (ментального и эмоционального) переживания пациента.

Заканчивая, отметим, что толкование снов это не игра разума и не развлечение для любителей. За тем или иным сновидением стоит реальный, подчас страдающий человек, который рассказывает свои сновидения, рассчитывая на психологическую помощь и поддержку. Откликнуться, оказать эту помощь, это уже задача профессионалов от психотерапии, включающих метод толкования сновидений в свой терапевтический арсенал.