В природе нет одинаковых людей. Все мы – разные. Мы по-разному видим, слышим и думаем. И врем мы тоже по-разному. А потому нет и стандартного набора жестов лжи, указывающего на то, что мы говорим неправду.

Ложь требует самоконтроля и напряжения. Напряжение может быть явным или скрытым, но его легко заметить, присмотревшись к левой стороне тела. Она контролируется хуже, чем правая. Это объясняется тем, что левая и правая стороны тела управляются разными полушариями нашего мозга. Левое полушарие отвечает за речь и умственную деятельность, правое – за эмоции и воображение. Так как связи управления перекрещиваются, то работа левого полушария отражается на правой стороне тела, а правого – на левой.

То, что мы хотим показать другим, отражается на правой половине нашего тела, а то, что мы на самом деле чувствуем – на левой. Например, если человек правша и много жестикулирует левой рукой, это может означать, что он врет, особенно, если при этом правая рука задействована меньше. Любая несогласованность частей тела указывает на неискренность.

Изменение цвета лица (бледность, покраснение, пятна) и подергивание его мелких мышц (веко, бровь) указывают на переживаемый человеком стресс и помогают вычислить обман. Напряжение, проявляющееся в частом моргании, прищуривании или потирании век, – это неосознанное стремление закрыть глаза на происходящее. Жестами потирания наш мозг пытается блокировать ложь, сомнение или неприятное ощущение.

Насколько собеседнику комфортно или дискомфортно, можно судить по его зрачкам: их сужение говорит о недовольстве, расширение – об удовольствии. А по движениям глаз легко понять, собирается он сказать правду или соврать.

«Бегающие глаза многие люди склонны считать доказательством нечистой совести. Но, как известно, отъявленные негодяи могут спокойно смотреть Вам в лицо» (Агата Кристи).

Когда собеседник убирает руки в карманы и закрывает ладони, – это жесты лжи или неискренности: он что-то скрывает или недоговаривает. Вспомните детей: они прячут руки в карманы или за спину, если что-то натворили.

Спрятанные ладони можно сравнить с закрытым ртом. Опытные продавцы всегда смотрят на ладони клиента, когда те говорят об отказе от покупки. Истинные возражения высказываются с открытыми ладонями.

Наша речь не менее красноречива, чем язык жестов и мимики. Eсли на прямой вопрос вы получаете уклончивый ответ, сопровождаемый выражением «честно говоря», то прислушайтесь к речи вашего собеседника. Стоит усомниться в его искренности при повторении фраз вроде:
— Вы просто должны мне верить.
— Поверьте мне, я говорю правду.
— Вы же знаете меня, я не способен обмануть.
— Я с вами абсолютно откровенен.

EСЛИ СЧИТАEТE, ЧТО СОБEСEДНИК ВРEТ, подстраивайтесь под него: копируйте его позу и жесты. Отзеркаливая, вы установите доверие, и обманщику будет труднее врать. Не выводите его на чистую воду и не обвиняйте. Сделайте вид, что не расслышали, и переспросите. Дайте собеседнику шанс сказать правду. Задавайте больше прямых вопросов. Активно используйте мимику и жесты, вызывая у него ответную реакцию.

Главная причина успеха многих обманов в том, что их жертвы просто не хотят знать правду. Это явление называется «ошибкой Чемберлена». Человек настолько захвачен происходящим, что не хочет знать правды, поскольку она будет означать, что он сделал огромную ошибку.

Почему название этого феномена связано с именем Чемберлена? 15 сентября 1938 года Адольф Гитлер жестоко и позорно обманул Невилла Чемберлена. Дело в том, что за три дня до этой встречи Гитлер потребовал присоединения к Германии части Чехословакии и спровоцировал беспорядки в этой стране. Его план состоял в том, чтобы напасть неожиданно, задержав мобилизацию чехословацкой армии. В то время как германская армия была практически в полной боевой готовности (естественно, все это было сделано втайне).

Поэтому на встрече Гитлер дает слово Чемберлену о мире, если чехи не станут проводить мобилизацию. «После этой встречи Чемберлен пишет своей сестре: «Несмотря на замеченные мною жесткость и жестокость его лица, у меня сложилось впечатление, что это человек, на которого можно положиться, если он дал слово» (Пол Экман «Психология лжи»). Чемберлен очень хотел, чтобы все решилось мирным путем, поэтому он увидел в поведении Гитлера честность, которой там не было.

Чтобы определить, обманывает ли вас человек, нужно в первую очередь обратить внимание на противоречия. Например, слова могут не соответствовать тому, как звучит голос, или слова звучат правильные, но выражение или жесты не соответствуют голосу.

Однако здесь одна оговорка: если человек искренне верит в ту ложь, которую произносит, то его не смогут поймать на обмане. Поэтому, пытаясь подловить лжеца, постарайтесь очень внимательно следить за его жестами, мимикой, тембром голоса и словами, ищите противоречия!

Все эмоции являются универсальными. Чтобы не попасть в «ловушку», нужно учитывать культурные особенности людей, которые выражаются в двух моментах. Первый связан с тем, как мы управляем нашими эмоциями. Например, в Японии в своей личной жизни люди могут проявлять истинные чувства, поэтому в этой ситуации эмоции можно проанализировать. Однако в присутствии авторитетного человека японцы используют множество масок, что создает затруднения для интерпретации эмоций.

Второй момент связан с «вариациями». Эмоции можно условно разделить на «основу» и «вариацию». «Основы» являются универсальными, а «вариации» имеют свои культурные особенности. Наиболее вольные «вариации» закладываются в детстве. Поэтому, стремясь определить обман, нужно всегда анализировать эмоции человека в контексте его культуры.

Можно научиться определять эмоции человека. Но специфика данного процесса заключается в том, что эмоция не рассказывает о своей первопричине. Люди ошибочно интерпретируют увиденные эмоции, соотнося их со своими собственными субъективными суждениями и выводами. Они обычно думают так: «Я вижу, ты боишься. Значит, ты это сделал». На самом деле это означает только то, что человек боится. А за этим может скрываться совершенно различные причины. Поэтому всегда надо смотреть на ситуацию со стороны, а не только с позиций своих догадок и желания уличить человека во лжи.

Люди уделяют словам много внимания. Шифрование слов и их дешифровка являются очень трудоемкими процессами. Это занимает существенную часть внимания, поэтому человек обычно склонен пропускать ту информацию, которая написана на лицах окружающих. Для раскрытия обмана нужно научиться анализировать не только вербальные каналы связи, но и невербальные (мимику, жесты).

Еще одна сложность заключается в том, что люди неосознанно прячут свои эмоции. Этот момент называется «правилом демонстрации». Большинство людей непреднамеренно корректируют свои выражения лица. Таким образом человек развивает свои навыки управления выражениями, что в результате проявляется в разнообразных вариантах сокрытия правды, то есть в обмане. Поэтому нужно всегда быть начеку, определяя, маска ли это или действительно настоящая эмоция.

Когда человек пытается скрыть сильную эмоцию, он сокращает время проявления эмоций, и она превращается в микровыражениене большой продолжительности (приблизительно четверть секунды). Такую микроэмоцию заметить практически невозможно. Также человек может просто постараться преуменьшить свою эмоцию и тогда она станет слабовыраженной, что тоже вычислить непросто.

При выявлении лжи в разговоре старайтесь внимательно следить за своим собеседником, наблюдать за словами и тембром голоса, жестами и позами, эмоциями и мимикой – все это невероятно сложное занятие.

Позы

Хорошо известны «закрытые позы» – скрещённые руки-ноги. Они говорят как минимум о том, что собеседник не очень склонен к общению с вами. Человек может выглядеть расслабленным, но попытки спрятать руки, сложить их на груди или в замок на коленях выдают его. Не факт, что он вам врёт – но явно хочет от вас что-то скрыть, не проговориться. Бывает, что лжец съёживается, будто стремится занять как можно меньше места. Ещё одна поза: если человек во время беседы делает шаг назад, скорее всего, он сам не верит в то, что излагает вам.

Улыбка

Она опознаётся легче других эмоций. Но характер улыбки бывает разный. Можно выделить более 50 её видов. Существуют, например, презрительная улыбка, жалкая улыбка – они выдают негативные переживания. Но важно различать притворную улыбку. Она призвана убедить нас в чувствах, которые человек на самом деле не испытывает. Её признаки: она более асимметрична, чем искренняя, щёки не приподняты, нет мешочков под глазами, она исчезает несвоевременно, она распространена только на нижней части лица.

Речь и голос

В нашей коммуникации непосредственно на слова приходится 20-40% передаваемой информации, то есть меньше половины. Всё остальное – это невербальная (то есть несловесная) информация. Способы её передачи изучает такой раздел языкознания, как паралингвистика. Паузы – наиболее распространённый признак обмана. Они могут быть либо слишком продолжительными, либо частыми. Наличие междометий – «гм», «ну», «э-э» – тоже свидетельствует о том, что вам, возможно, говорят неправду или что-то недоговаривают. Повышение тона – вероятный признак. Речь становится громче и быстрее, человек испытывает возбуждение. Причины могут быть разные – гнев, восторг, страх. Но может быть и ложь. Присутствие в рассказе подробностей и ненужных мелочей. Если это не привычка конкретного собеседника (возможно, излишне навязчивого), вы имеете основание заподозрить, что он хочет что-то скрыть от вас, переключив внимание на детали. Невнятность речи. Человек хочет соврать, быстро проговорив какую-то информацию. Но это может быть и его речевой особенностью. Слово «просто», часто употребляемое, свидетельствует о том, что собеседник чувствует себя виноватым и оправдывается.

Телодвижения

Бывают «оговорки в жестах», своего рода невербальные утечки информации. Не каждый лжец допускает их, но, если они случаются, это надёжный знак о его намерениях. Например, непроизвольное пожатие плечами говорит о равнодушии, о том, что человеку всё равно. А если он дёргает одним плечом – значит, врёт с очень высокой долей вероятности. Пол Экман уделяет много внимания такому жесту, как выставленный средний палец руки. Он может просто лежать на колене либо человек невзначай коснётся им своего лица. Это жест враждебности и скрытой агрессии: собеседник будто бы посылает вас куда подальше. Почёсывание носа (зачастую быстрым, неуловимым движением) тоже бывает признаком вранья. Этот жест называют «симптомом Пиноккио». Считается, что при лжи происходит лёгкое раздражение слизистой оболочки носа. Прикрытие рта рукой либо покашливание в кулак, по мнению психологов, показывает желание подавить произнесение собственных лживых слов, не дать им вырваться наружу. Смахивание воображаемых пушинок с одежды – собеседник не одобряет услышанное. Он не хочет (или не может) об этом сказать вслух, но жест выдаёт его мысли. Прикосновение к шее, оттягивание воротника – признак того, что человек волнуется или врёт.

Три признака того, что чувства пытаются изобразить:
1. Асимметрия выражения лица – если одна сторона лица искривляется сильнее, чем другая – это признак фальшивой эмоции. При надуманных переживаниях мышцы, вызывающие улыбку, на одной стороне лица будут сокращаться сильнее.
2. Длительность – выражения лица, длящиеся 5-10 секунд, как правило, являются фальшивыми. Большинство искренних эмоций проявляются на лице лишь несколько секунд. Иначе они будут выглядеть как насмешка.
3. Несвоевременность – у искреннего человека слова, жесты и мимика синхронизированы. Если кто-то кричит: «Как вы мне надоели!», а гневное выражение лица появляется только после реплики, – гнев, скорее всего, поддельный.

Три источника скрываемых эмоций:
1. Вегетативная нервная система – учащение дыхания, вздымание грудной клетки, частое сглатывание, выступающая испарина - это признаки сильных переживаний. Не исключено, что вам врут. Румянец – признак смущения, но смутиться можно и от стыда за враньё.
2. Микровыражения они проявляются на лице не более чем на четверть секунды. Например, глубокая печаль на долю мгновения сменяется улыбкой. Значит, печаль является притворной. Обычно это трудно заметить, нужны тренировки. Опытные психологи, наблюдая за человеком, «выдёргивают» истинное выражение его лица, словно делают стоп-кадр при замедленном просмотре.
3. Глаза – если человек, отвечая на вопрос, смотрит вверх влево, возможно, он выдумывает ложную картину событий. Если прямо влево – подбирает слова для ответа. Глаза говорят о многом. Например, частое моргание или расширенные зрачки – симптомы эмоционального возбуждения. Причиной может быть и враньё.

В паралингвистике существует отдельное направление – кинесика. Её задача – изучать жесты, позы, телодвижения и мимику. Всё это более красноречиво скажет о мыслях и переживаниях, чем слова. Почему? Да потому что слова не связаны непосредственно с областями мозга, отвечающими за эмоции. А вот, скажем, мышцы лица связаны. И срабатывают они непроизвольно.

Так сложилось, что декларативно люди всегда стремятся к честности, но на практике почти постоянно лгут.

Ложь является сложным психологическим и социальным феноменом. Это неотъемлемая часть ежедневного человеческого общения и имманентная форма нашего социального поведения. С формальной точки зрения, солгать – значит заявить фальшивое утверждение по отношению к себе или окружающему явлению, которое мы хотим навязать другим как правдивое.

Нашу склонность ко лжи можно объяснить различными психологическими причинами, в частности, принципами психодинамической, гуманистической теории, или теории поведения.

Общепринятая точка зрения заключается в том, что ложь возникает как результат гедонистической природы человека, он стремится избегать боли и увеличивать удовольствие. Можно также заметить, что мы лжем не только ради личной выгоды, но и ради других. То есть, чтобы избежать ущерба, который испытываем мы сами, так и для того, чтобы не причинять вреда другим. Мы считаем, что ложь является приемлемой, если это спасает чьи-то жизни – наши или других.

Со времен революционных публикаций американской исследовательницы Беллы Де Пауло 1996, различные измерения неизменно показывают, что мы лжем не менее чем в каждом пятом предложении. В ежедневном общении, в среднем мы выдаем ложное утверждение в 20-30% случаев, то есть в некоторых ситуациях даже каждое третье наше утверждение формально может быть ложью.

При этом, конечно, распределение лжи не является равномерным: больше ложных утверждений обычно выдают подростки в возрасте 13-17 лет, а меньше всего – дети в возрасте 6-8 лет. В период жизни 25-45 мы широко пользуемся нашими умениями лгать, а после 50 лет количество лжи в ежедневном общении существенно снижается. Более склонны ко лжи люди, для которых мнение окружающих о себе является определяющим, например, лица с демонстративным поведением или члены локальных иерархизированных общин («а что люди скажут?»).

Обычно, человеческая ложь является сугубо инструментальной: почти в 45% случаев мы лжем ради того, чтобы выставить себя в выгодном свете, рекламировать себя, получить определенную выгоду. При этом, только в 15% случаев эта выгода является финансовой или экономической. Еще в 35% наша ложь направлена на то, чтобы защитить себя: в 20% – чтобы скрыть последствия своих ошибочных поступков, и около 15% – для избегания опасных ситуаций или общения с опасными людьми.

Только в 10-12% случаев наша ложь тем или иным образом направлена на других: до 5% нашей лжи является инструментом вежливости, около 4% наших фальшивых утверждений имеют целью соблюдение своей социальной роли, а в 3% – направлены на причинение боли окружающим.

Оставшиеся примерно 8% нашей лжи имеют неопределенную природу, и скорее всего, часть этой лжи (не менее 3-4%) направлены на то, чтобы помочь нам игнорировать неприятную реальность, создавая вымышленные миры. Собственно, где-то здесь – на пересечении лжи как инструмента социальных коммуникаций и персонального средства игнорирование реальности – и возникают некоторые интересные контексты, связанные с возможностями социального конструирования.

Использовать ложь в качестве институционального механизма, инструмента социального конструирования, впервые удалось корпоративистским государствам – в частности, гитлеровскому и сталинскому режимам. С помощью мощной и разветвленной машины государственной пропаганды, в лишенном с помощью репрессивного террора социальных институтов и любого многообразия обществе, на основе лжи этим режимам удавалось строить массовые иллюзии и направлять мысли и действия людей в нужном направлении.

Впрочем, государственные механизмы лжи, применены репрессивными режимами, оставались существенно внешними по отношению к обществу, даже обществу предельно поврежденному репрессивными воздействиями. Так что такая конструкция не могла быть достаточно стабильной и продолжительной. Собственно, это в конечном итоге и обусловило коллапс идеократических систем и соответствующих авторитарных государств.

Но идея институционального использования лжи ради управления коллективным поведением не могла исчезнуть сама по себе.

Гораздо более устойчивый механизм смогли предложить корпоративные маркетологи, предлагая самовоспроизводящегося модель лжи, которую можно определить как «торговля сомнениями». Именно такая модель позволяет строить и поддерживать устойчивые конструкции, построенные на ложных представлениях, неверных коллективных убеждениях, массовых фобиях и истериях.

Эта модель основана не столько на прямом внедрении ложных убеждений как таковых, сколько на расшатывании устоявшихся систем ценностей, размытии критериев и раздувании тотального недоверия. Создание фальшивых сообщений, дискредитация, унижение, коллективные травли – инструменты такого рода стратегий.

Впервые маркетинговая стратегия «торговли сомнениями» была применена в конце 1960-х табачными корпорациями в их борьбе с доказательствами того, что курение вредит здоровью. В своей книге «Doubt is Their Product», 2008, американский исследователь Дэвид Майклз приводит цитату из аналитической записки British American Tobacco от 1969: «Сомнение – это наш продукт, поскольку это лучший способ конкурировать с "телом фактов", которое существует в сознании широкой публики. Это также наш инструмент внедрения споров».

Именно тогда впервые был создан массив псевдонаучной дезинформации о якобы отсутствующей связи между табаком и болезнями, и эта злонамеренная стратегия отсрочила регулирования табака на десятилетия, чем защитила корпоративные прибыли.

В дальнейшем эта стратегия была применена для дискредитации исследований токсических эффектов опасных выбросов, а впоследствии – для отрицания климатических изменений.

В результате была построена мощная машина по производству «альтернативных фактов», которая включает многочисленные консультационные фирмы, заказных экспертов, околонаучные журналы и мощные медийные ресурсы. На фоне создаваемого ими информационного шума что угодно может быть объявлено «фейк-ньюс», а любое профессиональное мнение может быть дискредитировано потоком шумных и ничем не подтвержденных заявлений.

Все это имеет несколько опасных последствий. Во-первых, это приводит к коррозии научного метода: в условиях растущего хаоса проверка данных и достижение экспертного консенсуса требует гораздо больше времени и усилий. Во-вторых, в массовом сознании закрепляется примат неправильно воспринятого «критического мышления», которое на самом деле является лишь инструментом рационального мышления, без которого «критическое мышление» превращается в средство разрушения и хаоса. А в-третьих, воображаемый успех «торговцев сомнениями» многим хочется применить в политике, что приводит к катастрофическим последствиям в государственном управлении.

Ведь именно на этом поле – тотального недоверия, массового распространения «альтернативных фактов», распада ценностей и размытия критериев – и растет не только современный политический популизм, но и методы воздействий в современных конфликтах, когда информация становится оружием.

Универсального рецепта что делать в такой ситуации не существует: нет смысла требовать честности, тщательно проверять любые распространяемые факты или распространять опровержения – это не работает, или работает наоборот.

Большую часть информации, которую мы получаем о мире, мы получаем от окружающих. Значит, доверие к своему окружению является базовым инструментом социальных коммуникаций и способом выживания человека в сложной среде. И манипуляция коллективным доверием в эпоху массовых электронных коммуникаций и глобальных социальных трансформаций бесспорно будет иметь конъюнктурный успех. В то же время, успешность нашего вида заключается в способности к абстрактному мышлению, в различении критериев и признаков, что создает баланс ценностей и интересов, и не оставляет места институциональному триумфу лжи.

Вопрос лишь в том, насколько успешно мы преодолеем текущий этап ценностного хаоса, и насколько адаптивный механизм коллективного доверия окажется сильнее адаптивного механизма лжи в социальной среде, претерпевающей сложные преобразования.

Так или иначе, но в наше время стоит помнить другую арабскую пословицу: «Будь дважды осторожнее, когда упорные лжецы начинают говорить правду».