Эгоизм – это жизненная позиция, в соответствии с которой удовлетворение человеком личного интереса рассматривается в качестве высшего блага. Согласно этому принципу, человеку следует стремиться только к удовлетворению своего личного интереса, возможно игнорируя при этом интересы других людей или общий интерес.
Эгоизм традиционно противопоставляется альтруизму. В отличие от последнего он не является определённой, нормативно отрефлексированной нравственной позицией; эгоизм – это продукт этико-философского обобщения описания реальных жизненных установок и как этическая доктрина представляет собой результат вторичной по отношению к этому обобщению реконструкции. Лишь в этико-философской и моралистической критике эгоистических нравов и характеров эгоизм был обобщён до определённой нормативной и поведенческой модели.
Эгоизм, как правило, проявляется в ситуации конфликта интересов, когда удовлетворение личного интереса происходит в ущерб интересу другого человека. В этом плане его следует отличать от себялюбия, то есть естественного чувства самосохранения и благоволения к самому себе. Эгоизмом также иногда называют самомнение или самодовольство, при котором благоволение к себе может в самом деле осуществляться за счёт других. Эгоистическое поведение следует также отличать от действий, преследующих частный интерес: в последнем могут быть репрезентированы и общезначимые цели. Эгоизм также неправильно смешивать с индивидуализмом.
Дж. Роулз выделяет три вида эгоизма, которые можно об означить как:
1. эгоизм диктаторский: «все должны служить моим интересам»;
2. эгоизм собственной исключительности: «все должны следовать моральным принципам, кроме меня, если это мне невыгодно»;
3. эгоизм анархический, или общий: «всем позволительно преследовать собственные интересы, как им заблагорассудится».
Первые две формулы противоречат фундаментальным нравственным требованиям – золотому правилу нравственности и заповеди любви. Третья формула может быть признана в качестве морально достоверной, но при определённой модификации второй её части: «…если они не нарушают интересы других». В таком виде она вполне вписывается в нравственную норму «не вреди».
В истории философии действительная роль эгоизма как социального качества отражена в учениях, выводящих из него всё разнообразие общественной жизни. В новоевропейской общественной мысли выработана концепция так называемого разумного эгоизма, которая постепенно трансформировалась в особенную свою форму – утилитаризм. Разумный эгоизм представляет собой этическое учение, предполагающее, что: а) все человеческие поступки имеют основанием эгоистический мотив (желание блага себе); б) разум позволяет выделить из общего объёма побуждений такие, которые составляют правильно понятый личный интерес, то есть позволяет обнаружить ядро тех эгоистических мотиваций, которые соответствуют разумной природе человека и общественному характеру его жизни. Результатом такого осмысления феномена эгоизма становится этико-нормативная программа, которая, сохраняя единую (эгоистическую) основу поведения, предполагает этически обязательным не только учёт интересов других индивидов, но также совершение поступков, направленных к общей пользе (например, благодеяния). Вместе с тем, разумный эгоизм может ограничиваться констатацией того, что стремление к собственной пользе способствует пользе других, и тем самым санкционировать узкопрагматическую нравственную позицию.
Теория разумного эгоизма получает развитие в Просвещении (как во французском, так и в англо-шотландском) – наиболее полно у А.Смита и К.А.Гельвеция. Смит соединяет в единой концепции человеческой природы представление о человеке экономическом и человеке нравственном. По мнению Гельвеция, рациональный баланс между эгоистической страстью индивида и общественным благом не может сложиться естественно. Лишь бесстрастный законодатель с помощью государственной власти, используя награды и наказания, сможет обеспечить пользу «возможно большего числа людей» и сделать основой добродетели «выгоду отдельного индивида».
В философии XIX века идеи, родственные концепции разумного эгоизма, высказывались И.Бентамом, Дж.Ст.Миллем, Г.Спенсером, Г.Сиджвиком. С 50-х годов XX века разумный эгоизм стал рассматриваться в контексте понятия «этический эгоизм». Созвучные положения содержатся в прескриптивизме Р.Хеара. Развёрнутая критика разумно-эгоистических учений представлена в работах Ф.Хатчесона, И.Канта, В.Гегеля, Дж.Э.Мура, которые с разных мировоззренческих и теоретических позиций указывали, что разумно-эгоистическая поведенческая установка практически не может быть реализована последовательно.
В целом, теории разумного эгоизма отразили ту особенность опосредствованных товарно-денежным хозяйством отношений, которая заключается в том, что автономный и суверенный индивид может удовлетворить свой частный интерес лишь как субъект деятельности или обладатель товаров и услуг, удовлетворяющих интересы других индивидов; иными словами, лишь вступая в отношения взаимопользования, которые, обусловленные равенством сил или соответствующими правовыми установлениями, объективно ограничивают эгоистическое своеволие.
Как показали Т.Гоббс, Б.деМандевиль, А.Смит, эгоизм является существенным мотивом экономической и политической деятельности, важным фактором общественной жизни. При этом, ограничение эгоизма оказывается возможным посредством наложения на эгоистического индивида обязанностей и принятия им на себя соответствующих обязательств. Однако последнее может противоречить эгоизму как личной позиции – обязательства принимаются эгоистом только в случае, если они отвечают его интересам. Но в таком случае, во-первых, другие оказываются средством для достижения его целей; во-вторых, не обязательство, а личный интерес продолжает оставаться основанием его поведения, и, если потребует его интерес, эгоист готов будет поступать и прямо противоположным образом. Поскольку речь идёт об увеличении личного блага, то добродетель и правильность поступка оказываются поставленными в зависимость от утилитарно понятой рациональности поведения. Принципиальное нормативное ограничение эгоизма обеспечивается основными моральными требованиями и ценностями, которые (независимо от различий в культурно-региональных традициях) по существу направлены именно против эгоизма.
Эгоизм – (от «я») – отношение, когда человек думает только (или преимущественно) о своих личных интересах и своей выгоде, а об интересах других не думает (или думает в последнюю очередь). Когда все, связанное с ним, ему представляется более важным или интересным. Нередко именование эгоист используется просто как негативный ярлык, демонстрирующий отрицательное отношение к человеку без серьезных на то оснований.
Эгоизм в современной культуре считается естественным, но не самым красивым человеческим проявлением, поэтому многие реально эгоистические поступки и проявления люди любят преподносить как вовсе не эгоистичные, а проявляющие их возвышенные чувства и мотивы. В первую очередь это касается любви. Любовь эгоистична не всегда, но в массовых своих вариантах за любовью стоят в первую очередь эгоистичные побуждения.
Всегда ли люди эгоистичны? – нет. Люди разные, поступки разные. Поступки многих людей не эгоистичны ровно потому, что импульсивны и автоматичны, и совершая их, человек не думает о своих интересах и выгоде ровно потому, что вообще ни о чем не думает. Ветер не эгоистичен, а поступки многих вообще-то эгоистичных девушек не эгоистичны, потому что у них бывает ветер в голове... Но и утверждать, что каждый думающий человек всегда заботится только о себе – тоже оснований нет. Все интереснее и сложнее...
Приоритет собственных интересов над чужими, если это просто автоматическая программа, еще не эгоизм. Если такой приоритет случился не подумавши, случайно, это не про нас, а про то, что с нами иногда происходит. Это момент поведения, но не черта личности. Человек не столько то, что с ним случается, сколько то, что он с собой делает, в какую сторону себя меняет. Если человек разрешает себе эту программу приоритета собственных интересов над чужими, поддерживает эту программу и защищает эту программу, это уже – черта личности, это уже эгоизм.
Эгоизм эгоизму рознь. Этикотипы Паразит и Потребитель – оба эгоисты, но отношение к ним разное. Потребитель – это эгоист, поскольку его интересует только он и заботится он только о себе, но при этом он живет на свои и заботится о себе сам, за свой счет, что снимает к нему большинство моральных претензий. Многие из таких Потребителей – очень симпатичные и вполне уважаемые люди, приносящие людям и обществу большую пользу. Чаще это бывает, когда эгоизм Потребителя приобретает форму разумного эгоизма.
Основные претензии к эгоистам связаны с эгоизмом в исполнении Паразита – человека, для которого естественно заботиться о себе за чужой счет. В этом случае эгоизм превращается в малопривлекательное зрелище: в происшедшей накладке сегодня виноват кто угодно, кроме меня, устал сегодня больше всех, конечно, я, и зарплату в первую очередь надо платить именно мне. А другие – это вообще не люди.
Эгоизм может быть рациональным и иррациональным, без головы. В первом случае эгоист оценивает возможные последствия своих действий и действует в соответствии с целесообразностью. Во втором случае эгоист действует импульсивно и недальновидно. Эгоист без головы – зрелище смешное и печальное. Ему надо войти в вагон метро, он встает поперек двери, пытается войти, ему не дают, потому-что сначала надо выйти, он искренне возмущается данной ситуацией. Доехав до своей станции, он с не меньшей искренностью возмущается тем, что перекрыли выход (такие же как он) и не дают пройти. За таким эгоизмом стоит эгоцентризм – неумение и непривычка понимать ситуацию других людей.
Эгоист рациональный не всегда вызывает симпатию, но обычно вызывает уважение. Такой человек осознает когда, зачем и почему он пренебрегает благом другого человека ради своего. Он понимает, что его сил, доброты, морали и этики не хватит, в данной ситуации «на всех». Поэтому он, осознавая зло, которое причиняет, ставит во главу угла себя и своих близких. При этом не мучается совестью, не рефлексирует и спокойно спит ночью, не видя кошмаров.
Морально-этические принципы надо прививать рациональному эгоисту, который с головой. Эгоисту без головы рассказывать об этике бесполезно, его нужно сначала научить «смотреть на себя с третьей позиции». Этого, кстати, может оказаться достаточно. Другой вариант – просто приучать вести себя прилично. Пусть он как был без головы, так и останется, но вести себя будет гораздо лучше.
Эгоизм – не самая лучшая человеческая черта, но, если не брать в счет крайние варианты (эгоизм Паразита) – не самая плохая. В сравнении с бездумным существованием, когда люди вообще не думают и могут не заботиться даже о себе, разумный эгоизм привлекательней и вполне достойный вариант. Думать – полезно, заботиться о себе – правильно. При этом разумный эгоизм – не верх развития личности, он имеет свои ограничения.
Любопытно, что в русском менталитете целесообразность практически синоним корыстного, эгоистичного поведения и не в чести, как что-то «американское». Среднему нашему обывателю трудно представить, что можно разумно и осознанно действовать не только ради себя, но и ради кого-то, поэтому действия бескорыстные отождествляются с действиями «от сердца», на основе чувств, без головы.
Любовь к себе – это не эгоизм. Если человек думает об окружающих и заботится о них, то его любовь к себе с эгоизмом никак не связана, для него легко и естественно любить как себя, так и окружающих. Реальность, однако, такова, что те, кто озаботился любовью к себе, по крайней мере на первых порах становятся более эгоистичны – просто потому, что основное внимание в этом случае начинает уделяться себе любимому. При этом любовь к себе и любовь к другим – связаны. Тот, не любит себя, обычно не способен любить других. Любовь к другим оказывается богаче и полноценнее, если человек имеет опыт любви к себе, и наоборот: любовь к себе оттачивается, уточняется на опыте любви к другим людям. Только научившись действительно любить других людей, человек начинает любить себя не слепо и не криво, а внимательно и разумно
Любовь к себе – это не эгоизм. Любовь к себе может быть эгоистичной, а может и не быть. Любовь – отражение нашей личности, и если человек эгоист, то и его любовь к себе будет эгоистична. Строго говоря, тут правильнее говорить не о любви к себе, а о влюбленности в себя. Очарование собой, поглощенность собой, преувеличение своих достоинств – это признаки влюбленности в себя, и такая влюбленность действительно достаточно эгоистична.
Если же человек думает об окружающих и заботится о них, то его любовь к себе с эгоизмом никак не связана, для него легко и естественно любить как себя, так и окружающих. Сил на это – вполне хватает. Тот, кто любит себя давно и естественно, уделяет этому не слишком много времени, как и у хорошего садовника ухоженный сад не требует слишком больших хлопот. Позаботиться о себе здоровому и бодрому человеку – несложно.
Ты проснулась? Подняла себя милую с удовольствием, умыла себя красивую, порадовалась на себя бодрую – и большой нужды что-то себе еще делать уже нет. Все уже здорово, уже хочется заняться чем-то или кем-то другим: приготовить вкусный завтрак себе и домашним, всех поцеловать и помочь собраться. Реальность, однако, такова, что те, кто озаботился любовью к себе, по крайней мере на первых порах становятся более эгоистичны – просто потому, что основное внимание в этом случае начинает уделяться себе любимому. Себе любимой.
Дополнить любовь к себе вниманием и заботой к другим – возможно, это несложно, но это совершенно отдельное направление работы. Любовь к другим сама по себе из любви к себе никак не следует и не вытекает. При этом любовь к себе и любовь к другим – связаны. Тот, не любит себя, обычно не способен любить других. Любовь к другим оказывается богаче и полноценнее, если человек имеет опыт любви к себе, и наоборот: любовь к себе оттачивается, уточняется на опыте любви к другим людям. Можно сказать определеннее: только научившись действительно любить других людей – своего мужа или жену, своих детей, родителей, – только в этом случае человек начинает любить себя не слепо и не криво, а внимательно и разумно.
Эгоизм есть предпочтение своих интересов перед интересами другого. Это начало, сходное с порядком природного мира, когда права на делёж добычи, жизненное пространство и самку достаются сильнейшему. «Закон джунглей» нередко проявляется внутри человеческого общества. На протяжении веков и тысячелетий столкновение интересов, интриги и зависть, распри за богатство и первенство, эгоизм правителей, наций и государств наполняли историю, являясь как бы естественным ее фоном. Но история включает в себя немало достижений, в ней кроме «закона джунглей» действуют начала добра и солидарности. Человеческий род наделен разумом и способностью управлять инстинктами. Весь путь цивилизации в положительном значении может рассматриваться как ретроспектива преодоления эгоизма.
Новое время меняет представление о нравственности, целях и ценностях жизни. Самосовершенствование, внутренний прогресс сменяется прогрессом знаний и технологий. Рынок и конкуренция взращивают новый тип прагматического поведения с предпочтением собственных интересов и выгод. Современностью эгоизм воспринимается как обыденное явление. О нем снимают телепрограммы, и книги о «добродетели эгоизма» выдерживают десятки переизданий.
Человек постиндустриальной эпохи ощущает себя вполне самодостаточным. Как «человек в коконе», он сопротивляется близким отношениям и отталкивает любого, кто вторгается в его личное пространство. В сравнении с эгоизмом природным, натуральным, самодостаточность современности представляет собой как бы превосходную степень: «эгоиссимо». Общество проваливается в цинизм. В каком-то смысле оно само становится маргинальным антиобщественным течением. Этика эпохи победившего эгоизма имеет перевернутый вид. Ценности терпения, миролюбия и скромности не занимают в ней видного места. Положительное ощущение жизни «эгоиссимо» подпитывается лестной самооценкой, а страдания неудачников вызывают социал-дарвинистское высокомерие в свой адрес.
Едва ли не с младенчества современный человек узнаёт, что эгоизм – это плохо. И поначалу этот тезис не вызывает возражений. Ребенок послушно отдает другим детям свои игрушки, хотя ему очень не хочется этого делать. Столь же послушно он делится конфетами, которые с куда большим удовольствием съел бы сам. По мере его взросления упреки в эгоизме становятся эффективным инструментом, захватывающим всё более обширные области его личного жизненного пространства. Отказался пойти с бабушкой в магазин за продуктами – эгоист; не хочешь вместе со всем классом убирать листву в школьном сквере – единоличник; заикнулся о том, что не поедешь с родителями на дачу – «ты всегда думаешь только о себе, на остальных тебе плевать». Все это, вроде бы, призвано воспитывать в подрастающем человеке самые лучшие качества – альтруизм, сострадание, любовь к ближним. И он добросовестно старается оправдать усилия своих воспитателей – помогает, участвует, едет куда надо, делает что требуется. Так продолжается до тех пор, пока однажды он не задает себе простой вопрос: а, собственно, с какой стати? Когда это он успел задолжать всем столько, что теперь нужно о других думать больше, чем о себе?
С этого момента его отношение к понятию «эгоизм» вдруг удивительным образом меняется ровно на обратное: перехватив это оружие из рук своих воспитателей, человек начинает пользоваться им сам. Эгоизм становится для него главным объяснительным принципом всех его действий, а его жизненное кредо звучит примерно так: «В этой жизни я буду делать лишь то, что для меня приятно, полезно, выгодно». И любые возражения он встречает лишь снисходительной улыбкой. Только вот какая странность: вроде бы, огромное количество людей сегодня исповедуют такое, или похожее, мировоззрение, однако счастливыми от этого не становятся. Хотя эгоизм предполагает целью человека как раз счастье, личное благо, удовлетворенность жизнью. Но сегодня публичные заявления людей о своем эгоизме напоминают то ли браваду отчаявшихся, то ли некую разновидность аутотренинга, где люди пытаются убедить себя в правильности избранного пути. «Не делай людям добра – не получишь зла», «Нужно пожить для себя», «Бери от жизни всё!» – ну никак не похоже все это на рассказ о положительном опыте.
За подобными декларациями «жизни для себя» просматривается горячее желание обрести нечто очень важное, необходимое, без чего жизнь теряет смысл и радость. Говоря проще, эгоизм – это попытка научиться любить себя. Но разве мы не любим себя и так, без всяких специальных ухищрений? Чтобы в этом разобраться, нужно сперва определить, что же представляет из себя это наше «я», которое эгоизм предполагает как высшую ценность. Антон Павлович Чехов считал, что в человеке всё должно быть прекрасно – и лицо, и мысли, и душа, и одежда. Упростив эту формулу классика, можно сказать, что в человеке как в личности есть две составляющие: внешность и внутреннее содержание его души. А значит, настоящий, полноценный эгоист – лишь тот, кто любит свою внешность и свою душу. Вот и давайте сейчас попробуем рассмотреть, как мы относимся к этим двум главным аспектам нашего личного бытия.
У каждого из нас очень непростые отношения с собственным отражением в зеркале. В этом нетрудно убедиться, вспомнив, как мы ведем себя перед ним в минуты, когда нас никто не видит. Женщины начинают поправлять прическу и макияж, «репетировать» различные выражения лица, поворачиваться то одним боком, то другим, выясняя, с какого ракурса лучше видны достоинства их фигуры. Мужчины делают примерно то же самое, за исключением макияжа, конечно. Но и у них есть здесь свои, специфически-мужские дела. Редкий представитель сильного пола, оказавшись перед зеркалом без свидетелей, удержится от искушения втянуть живот, выпятить грудь, расправить плечи. Ну, а уж понапрягать бицепсы, рассматривая их отражение так и эдак, случалось, наверное, каждому. Ничего постыдного в таких занятиях вроде бы нет. Однако мы почему-то стесняемся проделывать все это перед зеркалом на глазах у других людей.
Дело в том, что мы очень плохо представляем себе, как выглядим на самом деле. Тот образ собственного тела, который сформировался у нас в сознании, как правило, очень слабо соответствует нашей реальной внешности. И каждый раз, оказавшись перед зеркалом, мы вынуждены констатировать этот безрадостный факт. Втягивая перед зеркалом живот, мы всего лишь пытаемся приблизить себя к воображаемому идеалу, хотя бы немного «подредактировать» безжалостную правду, уныло глядящую на нас со стороны зеркального стекла. И когда кто-либо застанет нас за подобными занятиями, мы смущаемся именно от того, что об этом нашем недовольстве собой и о наших поисках «улучшенной версии» собственной фигуры или физиономии вдруг стало известно постороннему человеку.
В совокупности все это указывает на несколько важных фактов, которые наше сознание обычно не воспринимает: оказывается, мы не любим собственную внешность, и старательно скрываем это от окружающих. Единственным свидетелем такого разрыва между идеалом и реальностью в нашей внешности мы выбрали зеркало. И ждем от него если не волшебного превращения в супергероя или сказочную красавицу, то хотя бы некоторого утешения. Нам хочется зафиксировать в сознании тот вариант отражения, который более-менее будет соответствовать нашим идеальным представлениям о себе. Причем, это ожидание не зависит от того, как человек выглядит на самом деле. Даже признанные красавицы вынуждены регулярно обращаться к зеркалу за подтверждением собственной красоты.
Такая «терапевтическая» функция зеркала много раз описана в различных произведениях и знакома нам с детских лет по знаменитой сказке Пушкина, где прекрасная царица ежедневно терзает говорящее зеркальце одним и тем же вопросом: Но детство кончилось. И теперь уже не сказочная царица, а мы сами каждый день пристаем к вполне обычному зеркалу примерно с той же просьбой: «Скажи нам, что мы лучше, чем есть».
Итак, свою внешность большинство из нас не любит, предпочитая отождествлять себя с неким фантомом, созданным нашим же собственным воображением. Поэтому назвать себя эгоистом в этом отношении было бы существенной натяжкой. Но, быть может, хотя бы с душой, с мыслями, с чувствами нашими дело обстоит иначе? Нам опять же с детства внушали, что внутренний мир человека важнее, чем его внешний вид, что по одежке встречают, а по уму провожают; что с лица воду не пить. Обо всем этом нам регулярно напоминали родители, учителя, добрые кинофильмы и умные книжки. Поэтому нелюбовь к своей внешности человек к зрелому возрасту худо-бедно научился компенсировать верой в исключительную ценность своего душевного содержания.
Но насколько же оправдана эта вера? Разобраться в этом куда сложнее, поскольку зеркало для души человечество так и не сумело изобрести. Однако мысль о том, что наша подлинная душевная жизнь, мягко говоря, не совсем соответствует нашим представлениям о ней, неоднократно звучала в самых разных областях человеческой культуры. Так, например, в психологии принято считать, что все достаточно сильные негативные впечатления (в том числе – и от собственных нехороших поступков, мыслей, желаний), у человека потихоньку вытесняются в подсознание, так что после он может и вовсе о них не помнить.
Христианские подвижники, всю жизнь исследовавшие глубины своей души, утверждают примерно то же самое: если бы мы вдруг увидели всю бездну нашей греховности, то от ужаса тут же сошли бы с ума. Поэтому милосердный Бог не попускает человеку видеть свою греховную пораженность во всей полноте. Он раскрывает ее постепенно лишь перед теми, кто старается исполнять в своей жизни заповеди Евангелия, шаг за шагом исправляя в человеке эти страшные искажения его душевной природы.
К сожалению, большинство людей в этом вопросе склонно не доверять как психологам, так и священникам. И это понятно: очень трудно поверить в то, что ты – плохой и что где-то там в твоей душевной глубине таятся свидетельства этой твоей плохости. Причем настолько страшные и неоспоримые, что твоя собственная психика отказывается впускать их в твое же сознание. Но опыт как религиозной, так и психологической практики показывает, что это действительно так, что человек не знает свою душу куда в большей степени, чем свое тело.
И точно так же, как в случае с телом, не осознавая даже, а чувствуя в себе эту скрытую ненормальность, наш ум создает еще один ложный образ – теперь уже собственной души. В этом фантоме всё в общем-то прекрасно: он добр, честен, рассудителен, смел, великодушен, целеустремлен – перечислять его достоинства можно очень долго. И лишь один недостаток портит эту замечательную картину: на самом деле все эти душевные качества принадлежат не нам, а двойнику, созданному нашим воображением. Чтобы «прорваться» сквозь этот призрачный образ к себе-настоящему, человеку необходимо очень серьезное усилие, на которое отваживается далеко не каждый.
Эдгар Аллан По однажды дал рецепт создания гениального литературного произведения. Смысл его сводился к следующему: нужно написать маленькую книгу; заглавие ее должно быть простым – три ясных слова: «Мое обнаженное сердце». Но эта маленькая книга должна быть верна своему заглавию. Казалось бы – чего уж проще? Бери и делай так, как сказал мастер. И будет тебе в твоей литературной жизни счастье, почет и мировое признание. Но почему-то со времен открытия этой простой тайны литературного успеха ни один из писателей (включая самого открывателя метода) так ею и не воспользовался. Не появилось в мировой культуре книги «Мое обнаженное сердце», никто не взялся за ее написание. Должно быть, Эдгар По прекрасно понимал, что «миссия невыполнима». Как и любой серьезный писатель, он заглядывал в глубины своего сердца. И то, что он там увидал, возможно, и вызвало к жизни этот исполненный горькой иронии рецепт.
Впрочем, гораздо яснее обо всем этом сказал другой великий писатель – Федор Михайлович Достоевский: «Если б только могло быть (чего, впрочем, по человеческой натуре никогда быть не может), если б могло быть, чтобы каждый из нас описал всю свою подноготную, но так, чтобы не побоялся изложить не только то, что он боится сказать и ни за что не скажет людям, не только то, что он боится сказать своим лучшим друзьям, но даже и то, в чем боится подчас признаться самому себе, – то ведь на свете поднялся бы тогда такой смрад, что нам бы всем надо было задохнуться».
Оттого-то и не написана до сих пор маленькая книжка «Мое обнаженное сердце», что описывать этот смрад на бумаге было бы верхом нелепости и цинизма. Тому, кто увидел свою душу такой, как она есть, не до книжек уже, не до славы и успеха. Но это удел лишь тех немногих, кто, как Гамлет, «…повернул глаза зрачками в душу, а там – повсюду пятна черноты». Большинство же из нас боятся увидеть свою душу настолько, что предпочитают вообще туда не заглядывать. Для нас это непозволительная роскошь. Мы довольствуемся лишь утешительным для ума и сердца созерцанием своего великолепного фиктивного «я», которое сами же себе и придумали.
В итоге вырисовывается довольно странная картина: на эгоизм сегодня претендуют люди, которые не любят свою внешность и боятся своего внутреннего мира. И когда такой человек утверждает, что будет жить только для себя, не стоит особо удивляться тому, что эта философия не приносит ему счастья. Как может жить для себя тот, кто себя не знает, не любит и даже боится? За внешней дерзостью подобных утверждений спрятана отчаянная попытка пробиться к самому себе, увидеть себя, научиться себя любить. К сожалению, вся энергия таких попыток оказывается в итоге направлена мимо цели, и вместо удовлетворения и радости приносит лишь разочарование и пустоту, которую человек снова и снова будет пытаться заполнить. Но в дырявом кувшине вода не держится, увы.
В психологии есть свое определение для эгоизма – нарциссическое расстройство личности. Название это происходит от имени героя древнегреческого мифа Нарцисса, который однажды наклонился над лесным ручьем напиться – и попал в весьма неприятную ситуацию: он влюбился в прекрасного юношу, смотревшего на него из водяной глади. «Наклоняется Нарцисс, чтобы поцеловать свое отражение, но целует только студеную, прозрачную воду ручья. Все забыл Нарцисс; он не уходит от ручья; не отрываясь, любуется самим собой. Он не ест, не пьет, не спит». Кончается там все очень печально – Нарцисс умирает от голода, а на месте его бесславной кончины вырастает всем известный цветок, впоследствии названный его именем.
Люди с нарциссическим расстройством попадают в похожую ловушку. Конечно, они не «залипают» намертво перед зеркалом в прихожей или ванной комнате. Вместо зеркал они используют людей, с которыми вступают в общение. Любой человек по большому счету интересен им лишь в одном качестве – сможет ли он увидеть всю глубину и сложность их выдающейся личности, оценить многогранность их таланта и восхититься его блистательностью. Это могут быть действительно очень талантливые люди, или – лишь считающие себя таковыми. Суть проблемы от этого не меняется: и тем, и другим всегда необходимо «зеркало» – восхищенные почитатели, которые бы хвалили их реальные или мнимые достоинства. Некоторые варианты такого поведения знакомы каждому из нас еще с детства по любимым мультфильмам. Таков, например, летающий шалун Карлсон, который, пригласив Малыша в свой домик на крыше, обращается к самому себе с пафосной тирадой: «Добро пожаловать, дорогой друг Карлсон!» И уже в дверях мимоходом бросает через плечо растерянному Малышу: «Ну… и ты тоже заходи». Смешной человечек, всё время заявляющий, что он – мужчина хоть куда, и постоянно доказывающий, что он «самый лучший в мире», – это, конечно же, карикатурное изображение нарцисса.
Но и в реальной жизни таких «Карлсонов» можно увидеть великое множество. Главная их черта – амбициозность и уверенность в собственной исключительности. К близким отношениям они не способны, поскольку изначально считают себя выше окружающих. В то же время они очень нуждаются в общении, но человек рядом нужен им только для «подсветки» собственных достоинств.
Успехи же и достоинства других людей нарциссы воспринимают очень ревниво, и тут же стараются их принизить. Впрочем, вместо пространных описаний, достаточно просто ознакомиться со списком признаков нарциссического расстройства личности. Человек с подобным расстройством:
1) реагирует на критику чувством ярости, стыда или унижения (даже если не показывает этого);
2) в межличностных отношениях пытается различными способами использовать других людей в своих интересах, манипулирует ими;
3) считает себя чрезвычайно значимым, ожидает, что станет известным и «особенным», ничего для этого не предпринимая;
4) полагает, что его проблемы являются уникальными и могут быть поняты только такими же особыми людьми;
5) мечтает об огромных успехах в избранной деятельности, о силе, красоте или идеальной любви;
6) ощущает за собой какие-то особые права, без причины ожидает, что к нему будут относиться не так, как ко всем прочим людям;
7) нуждается в постоянной восторженной оценке со стороны;
8) неспособен сочувствовать другим;
9) часто завидует и уверен, что ему тоже завидуют.
Вот, собственно, описание законченного эгоиста, к которому трудно что-либо прибавить. Если у человека наблюдаются хотя бы пять признаков из этого списка, можно предположить, что с нарциссизмом у него не всё в порядке. А возникает это расстройство, как и все остальные, еще в детстве, когда родители добиваются от ребенка, чтобы он был именно таким, каким они хотят его видеть, отвергая присущие ему личностные черты, не обращая внимания на его мнения и желания. Ребенка хвалят и любят только за его успехи и ругают за промахи и неудачи (в том числе – и за пресловутый эгоизм). Постепенно он начинает считать, что любви достоин лишь тот, кто добился, достиг, стал, превозмог. По мере взросления в его личности формируется так называемый «нарциссический пузырь» – свой образ, переполненный всевозможными достоинствами, без которых, как ему кажется, люди никогда его не примут. И так трудно бывает увидеть за этим блестящим, надутым, самовлюбленным пузырем спрятавшегося в нем маленького и несчастного ребенка, ищущего любви.
Чему стоит поучиться у эгоистов?
Плохо меня знаете
Что и говорить, термин «эгоист» в первозданном виде – это оскорбление. И хотя в список смертных грехов упрямое преследование сугубо личных интересов пока что не включено, оно всегда маячит где-то рядом – в форме порока разной степени тяжести (оценивается индивидуально). Если вы хотите в ссоре больно задеть другого человека, назовите его эгоистом – и в голове оппонента моментально вспыхнет десяток негативных характеристик, упреков и обид.
В общественном сознании эгоизм до сих пор ассоциируется с беспринципными негодяями, равнодушными монстрами, которых интересуют только деньги или собственная выгода. Так и хочется спросить: «Дорогой, а корона тебе не жмет?» Такие «гребут под себя», творят, что хотят, ради достижения собственных, часто очень приземленных целей и готовы переступить через любого на своем пути. Эгоисты бесчувственны, они не способны жертвовать и сопереживать. А как можно любить того, кто зациклен только на себе? Есть даже такая циничная шутка: «Эгоист – это тот, кто заботится не обо мне».
Психологи считают, что за эгоцентричными личностями скрываются баловни судьбы, обласканные капризули и сладкоежки, «заиньки» и «пусечки», «пострадавшие» в детстве от чрезмерного внимания родителей, бабушек и нянечек. Если во всем потакать ребенку с раннего возраста, не исключено, что, повзрослев, он не станет считаться с интересами остальных. Эта черта характера присуща тем, кто привык брать, а не давать.
Существует и другая, довольно жесткая точка зрения. Если верить рьяным последователям Дарвина – эволюционистам, быть эгоистами заложено в нас природой. Ученые констатируют: альтруизм противоречит нашему естеству, а огромное количество добрых дел, совершаемых человечеством, – прекрасное и благородное, но все-таки исключение из правила. Именно по «ошибке» в ДНК мы посылаем деньги в другие страны, пострадавшие от наводнения или землетрясения, и подаем милостыню бомжам у метро. По счастливой «погрешности» неродные мама и папа вкладывают силы, время и средства в приемного ребенка – вопреки тому что он не унаследует их гены, таланты и черты, а значит, биологически не должен представлять для родителей ценности, как бы жутко это сейчас ни звучало.
Стоит признать еще один факт: многие не любят эгоистов еще и потому, что те заставляют окружающих чувствовать себя малозначительными, неполноценными и слабовольными неудачниками.
Здравые побуждения
Любой человек может признаться себе, что хотя бы несколько раз в жизни вел себя эгоистично: уводил из-под носа другого водителя место на парковке, пытался сэкономить на подарке другу, чтобы купить себе что-нибудь стоящее без всякого на то повода, сбегал из дома «за подгузниками», чтобы отдохнуть от воплей маленьких детей под «серьезным» предлогом.
Одно из знаковых событий уходящего года в сегменте нон-фикшн – выход на русском языке книги Питера Шварца «В защиту эгоизма: почему не стоит жертвовать собой ради других». Видный социолог утверждает, что у каждого из нас есть неотъемлемое право заботиться только о собственных интересах и совсем не обязательно класть его на алтарь чужих высоконравственных принципов. И вообще, если оперировать не чувствами, а здравым смыслом и категориями успеха в бизнесе, одно из правил жизни звучит так: жертвовать – значит нести убыток.
«Альтруизм требует, чтобы сам факт нашего существования вызывал чувство вины. Если у вас на сто долларов больше, чем у других, вы автоматически оказываетесь в долгу перед бедствующими, с которыми необходимо сюсюкаться. Надо быть скромнее, жертвовать своими убеждениями и прислушиваться к желаниям других, даже если те неправы. Нам постоянно предлагают странный выбор: либо ты живешь за счет других, либо позволяешь кому-то сесть тебе на шею», – от души негодует Шварц. Социолог заключает: эгоизм – больше не прерогатива тиранов и деспотов, а зачастую вполне здоровое проявление конкуренции и личных амбиций.
Главной заступницей «разумного эгоизма» была писательница Айн Рэнд. Ее «Атлант расправил плечи» входит в пятерку лучших романов ХХ века. «Отождествление эгоизма со злом вызвано заторможенным развитием нравственности человека», – бескомпромиссно писала она. Рэнд утверждала, что жертвенные поступки часто поощряют паразитизм. Со временем такая позиция может привести к разочарованию, депрессии и даже разорению: человек, который постоянно действует в ущерб собственным желаниям, так и не получает признания со стороны окружающих.
Из любви к себе
Вместе с философом Рэнд и социологом Шварцем в защиту «разумного эгоизма» выступили и психологи, составив целый список эгоцентричных примет, которых современному человеку совсем не стоит стесняться. Например, эгоисты умеют сказать «нет», если предложение им искренне неинтересно и неприятно. И, между прочим, их за это очень уважают – у них есть сформированное мнение, которое не страшно высказать, даже когда оно отличается от общепринятого. Они выработали иммунитет к лести, учатся на собственных ошибках и знают, как расставлять приоритеты. И если вы точно знаете, как спланировать свою жизнь таким образом, чтобы в будущем получить максимальную отдачу, – поздравляем, вы поступаете как самый настоящий эгоист, даже если в этом себе не признаетесь.
Канадские ученые подтвердили: эгоистичные представители обоих полов – лучшие партнеры в сексе, нежели бескорыстные альтруисты. В ходе исследований выявилась удивительная закономерность: кто в постели заботится в первую очередь о своем удовольствии – больше удовлетворяет своего любовника на эмоциональном уровне. К хорошему, как известно, привыкаешь, поэтому эгоисты занимаются сексом чаще угодливых добряков.
В современном обществе любому человеку важно достигнуть определенных результатов – и на этом тернистом пути выживает сильнейший. Биографии величайших художников, инженеров и музыкантов часто подтверждают эгоцентризм гениальных деятелей. Возможно, концентрация на самом себе просто необходима для достижения успеха. Или другой многообещающий пример: по статистике, именно эгоисты живут дольше всех и намного меньше болеют – они реже страдают от депрессии, не занимаются самоедством, и у них всегда есть время на себя любимых.
Одно из главных доказательств существования в нашей жизни здорового эгоизма – любовь. Настоящие сильные чувства всегда эгоистичны и не имеют ничего общего с благотворительностью. Любовь не раздают направо и налево, и уж точно вы не готовы ею с кем-то делиться. Мы любим лишь тех, кто нужен конкретно нам. Спать, жить, дружить, заводить детей с кем-то из жалости или добрых побуждений – сомнительное удовольствие. А уж «возлюбить врага своего», желающего тебе зла, да еще говорить ему за это «привет» и «спасибо» – высший пилотаж душевного мазохизма. Сердечный человек, партнер, муж (он же любовник) для нас бесценен, и мы желаем его только себе, а не подруге или соседке. Забота о близких и любовь во всех ее проявлениях – это никакая не жертва, а сугубо личный и очень эгоистичный выбор.
|
