Совесть – психический (когнитивный) процесс, вызывающий эмоции и рациональные ассоциации, основанные на моральной философии или системе ценностей личности. Зачастую совесть является причиной появления чувства вины или «угрызений совести», раскаяния, когда человек совершает поступок, противоречащий его моральным ценностям.

Моральные ценности индивида и их несоответствие семейным, социальным, культурным и историческим представлениям о морали служат предметом изучения в психологии. Степень, в которой совесть определяет суждение о моральной стороне действия перед его совершением, и вопрос о том, основаны ли (или должны быть основаны) такие моральные суждения на разуме, породили споры в философии. Они представлены в сопоставлении теорий современных западных философов с теориями философов периода романтизма и других идейных направлений, появившихся с конца эпохи Возрождения.

В религиозных представлениях совесть обычно рассматривается в связи с моралью, присущей всем людям, исходящей от благотворной Вселенной и/или божественной сущности. Различные особенности той или иной религии, связанные с ритуалами, мифологией, доктринами, правом и так далее, не обязательно согласуются с эмпирическими, эмоциональными, духовными или созерцательными соображениями о происхождении и функционировании совести.

Общепринятые светские или научные взгляды рассматривают способность к совести как, вероятно, генетически детерминированную, а её формирование у субъекта как воздействие на него окружающей культуры.

Обычно используемой метафорой для совести служит определение «внутренний голос», восходящее к философии Сократа, для которой характерно использование термина «даймоний» (внутренний голос, который в решающий момент, предостерегает человека от совершения поступка, угрожающего его благополучию).

Совесть является понятием в национальном и международном праве (например, свобода совести). Она послужила темой для многих выдающихся произведений искусств, включая литературу, музыку и кинематограф.

В нашей картине мира совесть – это судья, разместившийся у нас внутри и дремлющий до тех пор, пока мы, так сказать, не «преступили». Правда у каждого своя, судьба-индейка тоже разная, а вот совесть одинаковая, потому что зло, хоть бывает меньшее и большее, все-таки ощущается похоже.

Совесть – это со-ведение. Мы все нечто «со-ведаем». И вот судья этот, когда мы что-то не то делаем, просыпается и судит нас, мучает, грызет. Терзает, в общем. Страшны муки совести, и никуда мы от себя не уйдем: будем страдать, пока не искупим вину.

Сознание, как и совесть, – со-знание, общее знание, разделяемое всеми. Но обозначает это слово нечто совсем другое – результат рационального анализа реальности. Знание, которым оперирует со-знание, располагается в голове, это сведения о внешнем мире. А знания, которыми ведает совесть, расположены в душе, в сердце человека, и ничего рационального в них нет.

Совесть – внутренняя инстанция, заставляющая нас жить честно в отношении наших самых высоких ценностей. Человек, живущий по совести, поступит честно, даже когда ему это совершенно не выгодно.

Совесть выше порядочности: если порядочный человек ориентируется на соблюдение существующих договоренностей, то есть в отношении кого-то, то совесть, включая в себя порядочность, требует от человека верности себе, своим ценностям. Как правило, совесть осознаётся через чувство внутреннего дискомфорта при нарушении собственных нравственных правил.

Нужна ли совесть? Да, нужна, и нужно не убивать совесть и доказывать, что она не нужна, а учиться ей пользоваться. Совесть – мощный нравственный ориентир. Компас, например, тоже ориентир и по нему легко понять, туда ли идешь или нет.

Совесть – это ориентир, только нравственный. Как метафора: для лошадей создают специальные поля, огороженные электрическим забором. Если лошадь коснется – она получит несильный, но ощутимый удар током. Неприятно и лошадь через забор не ломится. Если же такого забора не будет, очень вероятно, что лошади окажутся например на дороге, где их собьет машина или произойдет авария. Получается, изгородь с напряжением сохраняет лошадям жизнь и делает ее безопасной. Такой же изгородью для человека становится совесть. Только как и где ее ставить – решать ему.

А кстати, всегда ли совесть справляется со своей функцией? Нет, не всегда. Бывает, что совесть изначально была «настроена» на реагирование на совсем уж из ряда вон выходящие вещи (нельзя убивать, красть и прочее). И вот, человек живет, не убивает, не крадет – но висит на шее у родителей паразит-паразитом и не планирует вставать на свои ноги. И совесть его совсем не мучает. И тогда либо совесть нужно перенастраивать, либо, не смотря на то, что она молчит – тем не менее заниматься делом и учиться жить за свой счет.

Как резюме, совесть в сочетании с умом – это хороший нравственный компас. Однако ж совесть без ума, или ум без совести – это компас без стрелки или без сторон света.

Основной принцип – не ждите, пока совесть ударит, думайте заранее. Совесть должна работать не в прошлом, а в будущем. Что толку мучить себя за прошлое? Будущего прошлое уже не изменит. Хороша не та совесть, которая будет глодать вас за совершенные ошибки, а хороша та, которая предохранит вас от ошибок в будущем. Как это осуществлять?

Не спорить с совестью. Признать свои ошибки, спокойно, с достоинством, как минимум про себя. Лучше – написать на бумаге.

Подумать, что вы решите, чтобы в будущем таких ошибок не было. Сформулировать четкий, понятный алгоритм действия. Чтобы было проще, представьте, что вы собираетесь рассказать своему воображаемому или реальному ребенку. Он наверняка задаст вам много самых разных вопросов – найдите ответ и на них. Если ребенок, вы думаете, вас поймет – значит вы сформулировали хорошее правило.

Лучший способ дружить с совестью – это принимать четкие, осознанные решения на будущее и им следовать. Вот если вы от них будете отклоняться, то, пожалуй, и совесть может стать хорошим помощником (а кто еще так доходчиво вам об этом сообщит??).

Немногие из нас знакомы с философией Канта, но всем известна знаменитая фраза о том, что две вещи вызывали у философа удивление: звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас. То есть наличие совести у каждого ему представлялось несомненным, удивляло только, каким образом это чисто человеческое свойство появляется едва ли уже не в новорожденном.

Мы говорим иногда «бессовестный человек». Или: «совсем совесть потерял», «нет у тебя ни стыда, ни совести». И, в свою очередь, удивляемся теперь уже отсутствию совести, а не чудесному возникновению ее в человеке. Можно на время заглушить в себе совесть, потерять, усыпить ее, но рано или поздно она найдется, проснется, думаем мы. В мире, где совестью наделен всякий человек без исключения, жить безопасней, согласитесь.

Инструментов и методик, которые помогли бы исследовать эту проблему, не существует. Доказательств ни у Канта, ни у его возможного оппонента нет. Ну разве что один приведет примеры очевидных злодеяний и грехов, а другой – многочисленные случаи раскаянья. Поэтому и возможна фраза (а в языке ничего случайного не бывает): «обращаюсь к твоей совести».

Мы, разумеется, тоже не являемся обладателями истины, но предполагаем, что у совести корни больше исторические, чем генетические. В древние времена, например, каннибализм был естественным явлением, не только бытовым, но и религиозно-мистическим. У многих племен и народов поедание различных частей тела убитых врагов, военнопленных, умерших сородичей было основано на убеждении, что сила и прочие свойства убитого переходили к поедающему. В ХХ веке редкие случаи каннибализма были чаще всего продиктованы голодом. Тут – да, человек испытывал угрызения совести и раскаяние, потому что совершал нечто, что противоречило общим представлениям.

То есть совесть работает в сфере существующих, воспринятых или воспитанных представлений. Ведь и сегодня солдат, убивающий противника в войне, которая признается справедливой, герой, а в несправедливой войне – жестокий убийца. Стоит ли говорить, что враждующими сторонами одна и та же война оценивается с противоположных позиций.

Значит, вопрос о том, по совести человек поступает или против совести, решается исключительно убеждениями, которые существуют в обществе и впитаны воюющим. Тут, правда, патриотизм вступает в противоречие с евангельской заповедью «не убий». Поэтому совестливый человек, даже в ранге героя, все же испытывает некий нравственный дискомфорт. Знаменитая строчка Окуджавы: «Ах, что-то мне не верится, что я, брат, убивал».

Но о совести мы ведь обычно говорим по поводам не столь грандиозным. Это во-первых. А во-вторых, если поведение человека противоречит как раз тем нормам, которые приняты в обществе? Ведь только в этом случае мы и прибегаем к эпитету «бессовестный».

Думаем, в этом случае человек смутно или ясно сознает, что идет против совести. Бросая больного без помощи. Оставляя без средств к существованию маленьких детей и стариков. Пуская ложный слух, разворачивая интригу с целью сломать карьеру коллеге.

Причиной тут может быть трусость, равнодушие, зависть, тщеславие, эгоизм. А оправданием – те же убеждения, на этот раз личные, выработанные согласно обстоятельствам. Тому-то или тому-то было все равно уже не помочь. Или: самому жить не на что. Или: он рвач и пройдоха и ничуть не умнее и не талантливее меня. А то и: я жертвую всем ради своего призвания.

Втайне такой человек сознает, что доводы у него кривые. Тут он действительно начинает заглушать или уговаривать совесть. Топит ее в вине, ожесточается в отстаивании своей правоты, совершая новые и новые поступки, уже намеренно и публично. Окружает себя компанией единомышленников. При этом действия и той, и другой стороны не бескорыстны: они равно нуждаются в оправдании того образа жизни, который у них случился. Иногда такой человек приходит к раскаянью. Однако происходит это гораздо реже, чем демонстрируют нам образцы прежней литературы.

Но есть, конечно, и то, о чем говорил Кант. То есть человек мучается иногда от сущего пустяка: не сказанного вовремя слова поддержки, случайно нанесенной обиды. Да просто спешил и не помог перейти дорогу старушке. Никто его за это не осудит, да никто и не заметит, а он мучается, оставшись наедине со своей совестью.

Потому что присутствие или отсутствие такой совести зависит от способности любить, от того, развито или не развито в человеке моральное воображение, то есть уменье чувствовать состояние другого. Если да, то это рождает в нем потребность участия и вызывает угрызения совести, если он этого участия не проявил. Но надо признать, что даже люди не дурные и не корыстные, талантливые и умные, говорящие о духовности и милосердии, именно этим свойством часто обделены.

Совесть – это своего рода духовный инстинкт, который быстрее и яснее различает добро от зла, нежели ум. Кто следует голосу совести, тот не будет сожалеть о своих поступках.

Наш личный опыт убеждает нас также в том, что этот внутренний голос, называемый совестью, находится вне нашего контроля и выражает себя непосредственно, помимо нашего желания. Подобно тому, как мы не можем себя убедить, что мы сыты, когда мы голодны, или что мы – отдохнувшие, когда мы усталые, так мы не можем себя убедить в том, что мы поступили хорошо, когда совесть говорит нам, что мы поступили плохо.

О присутствии в человеке естественного закона нравственности каждому говорит его совесть. Совесть имеет основание во всех трех известных психических силах: в познании, чувствовании и воле.

Самое слово совесть (от ведать, знать), а также обычные выражения: совесть заговорила, совесть признает или совесть отвергает, – показывают, что в совести есть элемент познания. Далее, ощущение в совести радости или скорби, мира или недовольства и беспокойства сродняют совесть с чувством.

Наконец, мы выражаемся: совесть удерживает меня от этого, или совесть заставляет меня сделать это, следовательно, относим совесть к воле. Таким образом, совесть есть «голос» (как обыкновенно выражаются), возникающий из своеобразного сочетания всех трех психических способностей. Он возникает от отношения самосознания человека к самоопределению и его деятельности.

Совесть имеет такое значение для деятельности, какое логика имеет для мышления. Или как присущие человеку чувство рифмы, такта и т.д – для поэзии, музыки и т.д.

С совестью нельзя торговаться, сговариваться, вступать в сделки: совесть неподкупна. Нет надобности в рассуждениях и умозаключениях, чтобы услышать решение совести: она говорит непосредственно. Лишь только помыслил человек совершить что-либо дурное, сейчас же является на свой пост совесть, предостерегая его и угрожая ему. А после совершения дурного дела совесть немедленно карает и мучит его. Не напрасно говорят, что не человек владеет совестью, а совесть владеет человеком. Человек находится в зависимости от своей совести.

Как действует совесть? По своим действиям совесть различают законодательную и судящую (наказующую). Первая есть масштаб для измерения наших действий, а последняя есть результат этого измерения.

Какие существуют состояния человеческой совести? Так как совесть есть естественный голос, слышимый в самой природе человека, то вследствие этого она находится в тесной связи со всем состоянием души человека, в зависимости от ее нравственного развития – от образования, образа жизни и вообще истории.

Развитие и совершенствование совести зависит как от образования ума, так и от усовершенствования воли. Строгая справедливость, в частности – любовь к истине и согласование практических действий с теоретическим познанием, – вот главные основы ясности, остроты и живости совести (совестливости). А внешние вспомогательные средства к тому есть: наставления родителей, голос и пример лучшей части общества, и главное – Священное Писание, ясно и в во всей чистоте раскрывающее нравственные истины и правосудно обличающее человеческие пороки.

Если совесть находится в зависимости от общего состояния человека, умственного и нравственного, образовавшегося под влиянием среды, как отдельного лица, так и целых народов, которое очень часто бывает извращенным, то по этой причине голос совести слышится разными людьми совсем по-разному, порой противоречиво.

Из истории известно, что люди совершают иногда самые жестокие действия, даже страшные преступления, ссылаясь на голос своей совести. Вспомним для примера об инквизиции, об обычае языческих народов умерщвлять слаборожденных детей и одряхлевших стариков и т.п. Да и между нами нередко один со спокойной совестью совершает то, от чего совесть другого возмущается.

Наконец, в одном и том же человеке совесть может говорить в разное время по разному. Отсюда следует, что проявляется совесть не у всех одинаково, что голос ее может быть истинным и неистинным, и то и другое в различной степени. Следовательно, не может быть принято мнение тех, кто думает, что совесть человека содержит «полный и организованный нравственный закон, одинаковое и всегда равное содержание», и потому в случаях заблуждения и нравственной порчи ему следует только присмотреться к своей совести, чтобы понять свое заблуждение, свое извращенное состояние и обратиться на лучший путь.

История жизни языческих народов и их обращение в христианство не подтверждает этого взгляда. История говорит, как о том, что не у всех народов существует одинаковый кодекс заповедей, так и о том, что при обращении язычников в христианство дело не ограничивалось только напоминанием о содержимом их совести. Происходила трудная и продолжительная работа во всем существе язычника, непрерывное и настойчивое влияние на все его сознание.

Оттого-то борьба миссионеров с языческими суевериями и нравами далеко не легка, – как было бы, если бы эта теория о совести была верна. Но, тем не менее, эта борьба возможна, дает результаты, и язычники обращаются в христианство. А это и есть признак того, что для всех людей открыта возможность исправлять свою совесть и руководствоваться правильными и чистыми ее указаниями. Каждый человек есть образ и подобие Божие.

Истинность или ошибочность, уверенность или сомнительность (вероятность) – вот свойства законодательной совести. Совесть же судящую мы называем спокойной или беспокойной, мирной или тревожной, утешительной или мучительной.

По силе или энергии совесть называют решительной или скрупулезной. Ей сродни совесть мнительная. Она свойственна лицам, склонным к унынию и не доверяющим средствам очищения от грехов. Под влиянием страстей и шума мира совесть часто плохо слышна человеку и становится приглушенной. Если часто заглушать голос совести, то он становится все тише, совесть болеет, отмирает, и такой процесс оканчивается смертью совести, т.е. состоянием бессовестности.

Но, говоря о состоянии бессовестности, мы понимаем не отсутствие в человеке карательной силы совести, а только отсутствие совестливости, т.е. попрание всех божеских и человеческих законов и прав, отмирание всякого нравственного чувства.

Конечно, бури страстей и шум этого мира могут заглушить и карательный голос совести. Но и в этом случае судящая совесть сказывается в человеке. Она тогда сказывается в тайном унынии, меланхолии, тоске, в состоянии безнадежности. А когда затихают страсти и шум мира (что случается в течение всей жизни, но в особенности перед смертью), тогда злая совесть обрушивается на человека со всей яростью. Она тогда производит в человеке беспокойство и боязливость, и мучительное ожидание будущего воздаяния. Каин, Саул, Иуда, Орест могут послужить образцами. Так что совесть есть или ангел-утешитель, или диавол-мучитель.

Наличие совести свидетельствует о том, что действительно, как повествует Библия, Бог уже при самом создании человека начертал в глубине его души Свой образ и подобие (Быт. 1:26). Поэтому принято совесть называть голосом Божиим в человеке. Будучи нравственным законом, написанным прямо на сердце человека, она действует во всех людях, независимо от их возраста, расы, воспитания и уровня развития.

Ученые (антропологи), изучающие нравы и обычаи отсталых племен и народов, свидетельствуют, что до сих пор не было найдено ни одного даже самого дикого племени, которое было бы чуждо тех или других понятий о нравственно-добром и злом. Кроме того, многие племена не только высоко ценят добро и гнушаются зла, но большей частью сходятся в своих взглядах на сущность того и другого.

Многие, даже дикие племена, стоят столь же высоко по своим понятиям о добре и зле, как и наиболее развитые и культурные народы. Даже у тех племен, у которых возводятся в степень добродетели дела, неодобрительные с господствующей точки зрения, замечается в остальном, касающемся нравственных понятий, полное согласие с воззрениями всех людей.

Совесть обладает большой чувствительностью к добру и злу. Если бы человек не был поврежден грехом, ему не нужен был бы и письменный закон. Совесть могла бы верно руководить всеми его поступками. Необходимость в писанном законе возникла после грехопадения, когда человек, омраченный страстями, перестал отчетливо слышать голос своей совести. Но по существу, как письменный закон, так и внутренний закон совести говорят об одном: «как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Мт. 7:12).

Изучением свойств совести и ее взаимоотношения с другими душевными способностями человека занимается психология. Психология старается установить два момента: а) Является ли совесть природным свойством человека, с которым он рождается, или она есть плод воспитания и обусловлена теми жизненными условиями, в которых формируется человек? и б) Является ли совесть проявлением ума, чувств или воли человека или она является самостоятельной силой?

Внимательное наблюдение над наличием совести в человеке убеждает нас в том, что совесть не есть плод воспитания или физических инстинктов человека, но имеет высшее, необъяснимое происхождение.

Например, дети обнаруживают совесть до всякого воспитания со стороны взрослых. Если бы физические инстинкты диктовали совести, то совесть побуждала бы людей делать то, что им выгодно и приятно. Однако, совесть очень часто понуждает человека делать как раз то, что ему невыгодно и неприятно. Как бы безнаказанно ни наслаждались нечестивцы и как бы ни страдали добрые, заслуживающие похвалы люди в этой временной жизни, совесть всем говорит, что существует высшая справедливость. Рано или поздно каждый получит воздаяние по своим поступкам. Вот почему для многих людей самым убедительным аргументом в пользу бытия Божия и бессмертия души служит наличие в человеке голоса совести.

Что касается взаимоотношения совести с другими силами человека, с его умом, чувством и волей, мы видим, что совесть не только говорит человеку о том, что само по себе хорошо или дурно в нравственном отношении, но и обязывает его непременно делать хорошее и избегать делать дурное, сопровождая добрые действия чувством радости и удовлетворения, а действия порочные – чувством стыда, страха, душевной муки. В этих проявлениях совести обнаруживаются познавательная, чувственная и волевая стороны.

Конечно, один лишь разум не может рассматривать некоторые действия, как нравственно-добрые, а другие, как нравственно-дурные. Ему свойственно находить те или другие из наших и чужих действий или умными или глупыми, целесообразными или нецелесообразными, выгодными или невыгодными, и только.

Между тем, что-то побуждает разум противопоставлять самые, подчас выгодные возможности действиям добрым, осуждать первые и одобрять последние. Он усматривает в некоторых человеческих поступках не только выгоду или просчет, подобно математическим вычислениям, но дает нравственную оценку поступкам. Не следует ли из этого, что совесть воздействует на разум с помощью моральных доводов, действуя, в сущности, независимо от него?

Обращаясь к волевой стороне проявлений совести, мы наблюдаем, что сама по себе воля есть способность человека желать чего-либо, но эта способность не повелевает человеку, что ему делать. Воля человеческая, сколько мы ее знаем в себе и в других людях, весьма часто борется с требованиями нравственного закона и силится вырваться из стесняющих ее оков. Если бы волевое проявление совести было бы лишь осуществлением человеческой воли, то в этом случае не существовало бы такой борьбы. Между тем, требование нравственности безусловно контролируют нашу волю. Она может не исполнять эти требования, будучи свободна, но не может и отрешиться от них. Впрочем, и самое неисполнение волею требований совести не проходит для нее безнаказанно.

Наконец, и чувственная сторона совести не может рассматриваться как только чувственная способность человеческого сердца. Сердце жаждет приятных ощущений и избегает неприятных. Между тем, с нарушением требований нравственности нередко бывают связаны сильные душевные муки, которые раздирают человеческое сердце, от которых мы никак не можем избавиться, как бы ни желали и ни старались. Несомненно, что и чувственная способность совести не может рассматриваться как проявление обычной чувствительности.

Итак, не следует ли признать, что совесть является какой-то обособленной от нас силой, стоящей выше человека и господствующей над его разумом, волею и сердцем, хотя и заключенной или живущей в нем?