Антиутопии стали постоянно мелькать в новостях и снова заняли топы в списках книжных бестселлеров. Но этот жанр не ограничивается классикой в духе "1984" и "О дивный новый мир". Современные авторы строят куда более изобретательные прогнозы о том, куда нас приведут технологии, как будет развиваться животноводство и во что трансформируется коллективная память.
Книга «Особое мясо» (2017) заставила содрогнуться даже самых подготовленных любителей ужасов и жесточайших антиутопий. Несмотря на это историю Бастеррики рекомендуют к прочтению. Предлагаем узнать, почему она не оставляет равнодушным ни одного читателя.
На страницах романа показан мир, в котором некий вирус вынуждает людей больше не контактировать с животными и не употреблять их в пищу. В некоторых странах на замену уничтоженным птицам и зверям решили подавать на стол человечину. Все, кто её попробует (осуществит Переход), отныне должны называть это «особым мясом», продуктом, выращенным на специальных фермах и переработанным на комбинатах. Однако дело не ограничивается одним удовлетворением базовой потребности в животном белке. Выращенные люди используются и в других целях, например становятся модной кожаной курткой или трофеем на охоте.
В центре повествования находится сотрудник мясокомбината, который не особо одобряет идею Перехода и подозревает, что в нём не было смысла. Его глазами мы видим, как легко и просто в повседневную жизнь людей вошло поедание себе подобных.
«Человек есть причина всего зла, творящегося в этом мире. Наш вирус – это мы сами». «Особое мясо» – книга о расчеловечивании. Бастеррика показывает вещи, которые вселяют ужас и вызывают отторжение у любого члена цивилизованного общества. Однако в мире всё может стать нормой.
Сломать критерии нормальности ради выживания – это одно, но ради развлечения, потакания жестокости и власти – совсем другое. «Учить убивать – хуже, чем убивать».
Узаконенный каннибализм превращает одних людей в скотину на убой, а других – в потребителей особого мяса. Пока вторые едят первых, уже трудно сказать, сохранился ли в этой пищевой цепочке «человек разумный».
Пару лет назад поговаривали о планах создания телеэкранизации «Особого мяса», однако информации о производстве так и нет. Подобный сюжет действительно сложно перенести на экран, не скатившись в хоррор или дешёвую пародию.
Эпидемия смертельного для человека вируса GGB поразила животных и вынудила людей полностью истребить домашний скот. Есть животных больше нельзя, но потребность в животном белке никуда не делась. И мало помалу в продаже начинает появляться особое мясо – сперва бродяг, преступников и нелегальных мигрантов, позже – специально выведенных в лабораторных условиях человеческих организмов. То, что еще вчера казалось совершенно немыслимым, постепенно становится общепринятым, регламентированным и узаконенным.
Каннибализм, который под страхом смертной казни запрещено так называть, становится необходимым условием для поддержания жизни. Выращивание людей на еду становится легализованным, налаженным в промышленных масштабах бизнесом. «Особое мясо» продается в магазинах, подается в ресторанах, рекламируется по телевизору. Большинство признало, что выжить иначе невозможно. В обществе молчаливого одобрения действует только одно правило – не называть вещи своими именами.
«Особое мясо» – сложный для принятия и при этом превосходно написанный роман о том, как стремительно гуманистическое общество предает свои идеалы. В Аргентине роман вышел в декабре 2017 года, сразу же получил престижную литературную премию Clarín Novel Prize, стал бестселлером и – к слову о том, надо ли читать книгу на такую жуткую тему – уже вошел в школьную программу для старших классов.
Книга выглядит так, будто вы держите в руках упаковку незамороженного мяса – пленка, структура мяса с прожилками, ценник – такие упаковки мы регулярно берем в руки в магазине. Только на ценнике, возле веса, там, где обычно нарисована пиктограмма курицы или свиньи – крошечное изображение человека.
"Особое мясо" – это мясо человеческое. Книга Агустины Бастеррики с самого начала не скрывает, что речь пойдет о каннибализме. И это никакая не кульминация, а только отправная точка истории.
В антиутопии "Особое мясо" действие происходит в недалеком будущем после страшной эпидемии. Тут надо понимать, что роман на испанском вышел в 2017 году, но сейчас его, конечно, читать в разы страшнее. В мире романа из-за ужасного вируса мясо абсолютно всех животных стало непригодным для еды. Животные опасны для человека, их уничтожают. Но человечество невероятно привыкло к животному белку и не может обходиться морковкой и соей. Что происходит дальше – легко догадаться.
С первых строчек мы попадаем прямиком в мир, где узаконено то, что еще вчера казалось совершенно немыслимым. Каннибализм становится не единичным вопиющим случаем, а общепринятым, регламентированным и узаконенным во всем мире бизнесом. Людей начинают выращивать на еду. И этот легализованный и налаженный в промышленных масштабах каннибализм подается как необходимое условие для поддержания и продолжения жизни. Во всяком случае, так считают те, кто ест "особое мясо". Запрет один – говорить о том, что это человечина. И, оказывается, когда вещи не называются своими именами, люди готовы на что угодно.
Книга «Особое мясо» аргентинской писательницы Агустины Бастеррики по праву может считаться одной из самых жутких антиутопий, написанных за последнее время.
Она пробирает до костей, проникает под кожу, задевает за живое. Заставляет переосмыслить картину мира и посмотреть на свое место в ней – возможно, вы тоже для кого-то всего лишь мясо. Причем в прямом смысле этого слова. Это не легкое развлекательное чтение – Бастеррика написала книгу об узаконенном каннибализме. Но не стоит воспринимать ее как манифест вегетарианства – это роман про потерю эмпатии и морально-нравственных идеалов, история о том, как люди приспосабливаются под общественные изменения и какой гибкой оказывается система ценностей.
По сюжету в мире недалекого будущего свирепствует смертоносный вирус GGB, поражающий животных. Мировое правительство решает истребить их всех: от скота и диких зверей до домашних питомцев, дабы не рисковать человеческими жизнями. На горизонте маячат массовый голод, протесты и крах финансовой системы. В некоторых странах начинают пропадать иммигранты и самые незащищенные слои населения – бедняки и бомжи. Появляются падальщики и черный рынок. Люди не могут хоронить своих родственников – единственным шансом уберечь их от съедения становится кремация. Чтобы не допустить чрезвычайной ситуации, государства приходят к радикальному решению – легализовать разведение человеческого скота и переработку людей в мясо. Бойни, мясокомбинаты и, конечно же, законы теперь адаптируются под новую реальность. Отныне общество делится на тех, кто поедает мясо, и на тех, кто этим мясом становится.
Главный герой романа Маркос Техо – заместитель генерального директора на мясокомбинате, один из лучших специалистов в своей области. Он знает об этом бизнесе все и становится проводником читателя по всем кругам ада: рассказывает и показывает этапы переработки людей в мясо, дотошно объясняя, как происходит освежевание и что должно получиться в итоге.
Речь Маркоса безэмоциональна, для него происходящее – всего лишь невыносимые будни, в которые превратилась его жизнь. Если раньше он занимался забоем скота, то сейчас руководит забоем людей – и, надо сказать, ему это все не нравится. После смерти маленького сына он отказывается от «особого» мяса и мучается кошмарами. Кстати, называть мясо людьми запрещено законом – для всех они становятся «экземплярами», «мясными единицами», «головами», «самцами и самками».
Бастеррика умело показывает, как формируется нормативная речь, как на уровне языка происходит обезличивание жертв, как насилие прячется за словами, выгодными мировому правительству, и становится частью обыденной жизни. Человеческий скот «аннулируют», «забивают», «поставляют», «обрабатывают» и «потребляют» – слова «убийство», «казнь», «каннибализм» оказываются под цензурой. Однажды Техо оказывается перед выбором: остаться таким, как все, или же сохранить в себе что-то человеческое.
С особым удовольствием Бастеррика рисует абсурдный новый мир. В нем занимаются сексом прямо на разделочном столе среди крови и кишок, охотники из высшего общества гоняются за живой добычей, а дети играют в странные игры и взращивают своего внутреннего убийцу. Правда, не обошлось и без сомнительных авторских решений. Например, Урлет, странный герой без возраста, предпочитающий есть людей живьем, кажется абсолютно карикатурным и словно заимствованным из другого романа. Бастеррика сначала рассказывает про его охотничьи пристрастия и трофеи в виде человеческих голов, насаженных на копья, а потом делает его, конечно же, румыном.
Но все эти мелочи тонут в кровавом и завораживающем сюжетном полотне. Особо впечатлительным натурам роман может показаться жестоким – так и есть. Бастеррика не щадит своего читателя, дотошно и натуралистично описывая все процессы: от забоя до переработки людей, снятия с них кожи и превращения ее в сырье для изделий.
Рассуждения о перенаселении планеты, мировом заговоре и искусственном происхождении смертельного вируса кажутся до боли знакомыми. Ношение зонтиков, без которых нельзя выйти на улицу, рифмуется с нашей реальностью масок и перчаток, а эксперименты над людьми – с международным поиском вакцины.
Бастеррике было важно показать, как человечество адаптируется к жуткой реальности и как, по словам Делеза, «то, что предстает перед нашими глазами, никогда не соответствует тому, что нам говорят». Потому у романа совершенно оглушительный финал – автор мастерски припечатывает своего читателя, оставляя его в состоянии шока, недоумения и возмущения.
После обнаружения смертельного для человека вируса, которым заболели все животные, общество совершило «переход». Так «гигиенично» назвали то, что в современном обществе называют каннибализмом.
Фермы и комплексы по разведению скота заполнили человеческие особи, которых так же выращивают, забивают и продают. Такое мясо называют «особым».
Главный герой, Маркос Техо, работает заместителем директора на семейном мясоперерабатывающем заводе. Он мучается воспоминаниями о том времени, когда мир был наполнен привычными звуками. О времени, когда по утрам он просыпался от пения птиц, и лая любимых собак. В новом мире всех животных истребили. Маркос не верит тому, что происходит, ему кажется, что все это инсценировка, ложь, в которую люди так просто поверили.
Однажды, в качестве подарка он получает живую человеческую особь женского пола, предназначенную для употребления в пищу. Но он не ест человеческое мясо. Как же он поступит с этой самкой?
Не ждите от этой книги легкого чтения. Мало кого оставят равнодушным детально описанные жуткие сцены с участием детей, беременных женщин, да и просто людей. Автор пишет очень подробно. О том, как особей разводят и умертвляют, разделывают и продают в магазинах.
Когда волна первого шока от книги проходит, начинаешь задумываться над многими вещами. Что будет с нашим миром? Что произойдет, когда мы придем к перенаселению планеты и нехватке ресурсов? Где границы человеческой жестокости? В какую ложь люди готовы поверить, лишь бы продолжать комфортную, сытую жизнь?
На столе у нас антиутопия. Но не про очередной тоталитаризм, задавленное сопротивление и злое правительство. Про политический строй ничего не говорится, но по легким мазкам понятно, что он достаточно похож на текущий.
В начале книги быстро описывается завязка: появился вирус, который убивает людей и его переносчиком являются животные. Все. Начинается массовая истерия, в супермаркетах продаются шприцы, чтобы усыпить своих домашних питомцев, по улицам ходят группы зачистки и убивают любое животное, которое видят, горят тысячи трупов. И вот, книга начинается спустя n лет после этого.
Он помнит, как объявили о появлении и распространении GGB. Массовая истерия, волна само¬убийств, всепроникающий ужас. После эпидемии употреблять животных в пищу стало невозможно, так как все они оказались переносчиками нового вируса, смертельно опасного для людей. На этом строилась риторика властей. Он помнит, как звучали эти тяжелые, убедительные речи, так необходимые для того, чтобы люди изменились, чтобы подавили в себе любые сомнения.
Так как животных есть нельзя, спустя какое-то время начинаются случаи каннибализма, а потом уже и правительство это легализует, хоть и не сразу. Людей целенаправленно выращивают как животных и потом отправляют на убой. Появляется специальная инфраструктура, появляются новые мясные лавки, обустраивается новая нормальность. Женщина поворачивается и произносит на камеру: «Для своей семьи я выбираю особенную еду – то же мясо, что и раньше, только вкуснее». Все улыбаются и приступают к трапезе. Правительство – да, правительство его страны – приняло решение как-то по-новому обозначить этот продукт. Человечину стали называть «специальным» или «особенным» мясом. Ну а дальше – пошло-поехало: появилась «вырезка особая», «рёбра особые», «почки особые».
Чтобы это весь этот чудесный мир раскрыть на полную, автор сделала главным героем главного помощника владельца скотобойни. Вместе с Маркосом Техо мы посмотрим на места разведения «скота», процессом разделывания «туши», их продажи. С самого начала книги уточняется, что говорить о «каннибализме» и о том, что теперь едят людей нельзя. Все старательно делают вид, что убивают не людей. Среди заводчиков, продавцов, кожевников и охотников (вы все правильно подумали) люди самых мерзотных образцов: и малодушные, и упивающиеся смертями, и просто абсолютно лишенные эмпатии.
Естественно, к логике книги можно задать много вопросов. Непонятно, как вообще может иметь смысл выращивание человека, учитывая сколько нужно времени и ресурсов, чтобы он стал большим. Плюс, а как вообще работает экосистема, когда уничтожено столько животных. Разве не должны насекомые неконтролируемо размножаться?
Правда, это порождает еще больше вопросов, в том числе и к логике автора. Но так как эта тема затрагивается буквально в двух моментах книги, думаем можно ее просто пропустить. Или наоборот, можно предположить, что это только подчеркивает идею о глупости и доверчивости обычного человека. Того самого, который вроде не мерзок сам по себе, но очень ограничен в своем кругозоре и очень лицемерен в своем самооправдании.
В этой книге нет положительных персонажей. Все окружающие отвратительны (и их отвратительность для читателя умножена мыслями главного героя). А главный герой представляет собой точно такого же мерзавца, как и все остальные. Техо ненавидит новую систему, он ее осуждает, но только в мыслях. В действиях же он является покорным исполнителем, смазывающим шестеренки производства «особого мяса». Его оправдание: надо оплачивать дом престарелых для отца.
Первая половина книги старательно описывает как режут, кромсают, запекают, как течет жир по подбородку, как чавкают и рыгают. А во второй только аккуратно добавляются деталей, ведь нельзя дать забыть о каком мире книга.
Ассистенты подают суп из фенхеля с анисом, а на закуску – пальчики в соусе из выпаренного хереса с зеленью и овощами в сахарной глазури. Впрочем, даже «пальчиками» эти пальцы здесь никто не называет. Сидящие за столом – все как один именуют их fresh fingers. Можно подумать, если назвать блюдо по-английски, оно перестает быть тем, чем оно является – пальцами нескольких людей, которые еще совсем недавно были живы.
Вся грязь, связанная с выращиванием и производством «мяса», хорошо иллюстрирует тему книги: люди способны закрыть глаза на очень многое, особенно если закрытие глаз поощряется сверху.
Это идеально видно по сестре главного героя. Она представляет собой приличного законопослушного жителя, но без любви, без привязанности хоть к чему-то. Она родила детей, потому что для нее это было чем-то самоочевидным. У людей в жизни есть совершеннолетие, свадьба, дети. Она знает, что так живут все и поэтому живет также. Ее тупость и лицемерие ужасают невероятно, но судя по книге это средний представитель. Не задумывается она ни над своей жизнью, ни над происходящим, молча следуя правилам и ведя себя «как надо». Все стали покупать человечину – она стала. Все носят с собой зонтики от недоистребленных птиц – она носит.
Можно подумать, что эта книга просто растянутый призыв к вегетарианству, но, как нам кажется, это слишком поверхностный взгляд. Хоть эта книга явно (очень) отсылает к ужасам, которые происходят на скотобойнях сейчас, она больше акцентирует внимание на том, на что обычный потребитель готов пойти ради своего комфорта. Чьими далекими жизнями он готов пожертвовать.
В одной из сцен главный герой даже подсчитывает, сколько человек умерло, чтобы он смог содержать своего отца в лучшем доме престарелых. И хоть не настолько буквально, но и сейчас средний человек прекрасно закрывает глаза на детский труд в неразвитых странах, на ужасные условия работы, на то, куда свозятся отходы с развитых стран, на жизни людей, которые обслуживают его постоянное желание покупать. Эти жизни «пожираются» другими. «Есть те, кто ест, и те, кого едят». И если в нашей жизни закрыть на это глаза очень просто, то в книге это специально доведено до абсурда.
Любая антиутопия отражает страх автора. Олдос Хаксли боялся, что стремление к максимизации удовольствий приведет к разрушению семьи, общества и морали. Оруэлл, ну, надо ли рассказывать, чего он боялся. И для Агустины Бастеррики главными злодеями выступают бездумное потреблядство и стадное поведение. Замалчивание, двоедушие, закрытие глаз на правду, смирение и отсутствие сочувствия к другому здесь возведены в абсолют. Хорошо эта книга будет смотреться с «Банальностью зла», там обычные люди так же пугают.
«Они делают пищу из людей, а дальше начнут разводить нас как домашний скот», – роковая фраза, знакомая всем, кто смотрел «Зеленый сойлент» Ричарда Флейшера – вольную экранизацию романа Гарри Гаррисона «Подвиньтесь! Подвиньтесь!». В этом фильме 1973 года пронырливый сыщик обнаруживает тошнотворную правду: чтобы справиться с голодом на истощенной и перенаселенной планете, мировая корпорация тайно производит еду из умерших граждан. Открытый финал лишь предполагает дальнейшее распространение людоедства, и там, где режиссер оставляет зловещее многоточие, спустя сорок лет появляется антиутопия Агустины Бастеррики «Особое мясо» (в оригинале Cadaver exquisito – «Изысканный труп»).
Аргентинская писательница до шокирующих мелочей развивает тему легального каннибализма и явно опирается на идеи «Зеленого сойлента» – недаром в ее версии будущего этот фильм запрещен.
Воображаемый мир Бастеррики – мир обыденного насилия. Всех животных поразил вирус, смертельно опасный для человека, поэтому инфицированных существ пришлось массово истребить. Как итог – плотоядным землянам нечего есть, дефицит белковой пищи восполнить нечем, и одобренная антропофагия стремительно становится центром новой экономики и новой морали. На черном рынке по дешевке можно купить раскромсанные тела нищих и маргиналов, а для обеспеченного населения на фабриках производят «особое мясо» – людей, выращенных в питомниках. Чтобы предельно дегуманизировать «продуктовый скот», всем особям при рождении удаляют голосовые связки и выжигают на лбу товарный знак. При этом слово «каннибализм» запрещено властями, ведь по их заверению между разумной личностью и «особым мясом» нет ничего общего.
Поначалу писательница воплощает расхожие формулы типичной антиутопии, и роман, несмотря на убийственные подробности про обработку и разделку умерщвленных тел, все-таки выстраивается по знакомым правилам игры. Общество разделено на пожирателей и пожираемых, обозначены нормы поведения и запреты в языке, и даже героем становится среднестатистический представитель Системы, который вдруг начинает сомневаться в существующих порядках.
Маркос Техо – заместитель директора крупного мясокомбината – прекращает есть мясо после смерти маленького сына и ухода жены. Семейная трагедия выводит мужчину из обыденного восприятия жизни, а уже окончательно привычный быт трещит по швам, когда Маркос получает в подарок от бизнесмена женскую особь из питомника и нарушает главное табу – проявляет к жертве симпатию. Дальнейшее раскрытие героя подорвет жанровые конвенции: произойдет сдвиг от протоптанных сценарных дорожек в сторону неожиданного и убойного (во всех смыслах) финала.
Обычно в классических антиутопиях Система жестоко наказывает отступников, а в современных янг-эдалт вариациях персонажам удается хотя бы ослабить авторитет угнетателей. Бастеррика игнорирует эти решения и выбирает нечто другое, последовательно высвечивая в характере Маркоса темные пятна. Мужчина убежден, что трудится на ненавистной работе, чтобы содержать больного отца, но при этом наблюдает за каждодневным убийством «особого мяса» с какой-то отстраненной усталостью.
Да, он трепетно вспоминает жизнь до каннибализма и гуляет по заброшенному зоопарку, но его ностальгия – это тоска по увиденным в детстве животным, сидящим в клетках. Он не верит в опасность вируса, убежден в заговоре властей и радостно играет с найденными щенятами, но даже не пытается защитить их от мальчишек-живодеров. Перед нами не бунтарь и не фрондер, а скептичный эгоцентрик, истинный сын равнодушного времени, пусть и с менее выраженными людоедскими замашками. Разумеется, его забота о подаренной женской особи тоже будет продиктована эгоистичными мотивами.
Он помнит, каким важным ему казалось соблюдение всех правил и нормативов, и где-то в одном из самых дальних и скрытых уголков своего разума он хранит чувство благодарности событиям Перехода за свою новую работу, за возможность оказаться частью этого исторического процесса, за право продумывать и составлять те правила, соблюдать которые людям придется долгие-долгие годы – даже после того, как он сам покинет этот мир. Когда-то он сам так и говорил, что принятые с моей помощью законы – «это мое наследство, мой след на этой земле». Когда-то ему и в голову не могло прийти, что он будет нарушать те законы, в работе над которыми принимал самое непосредственное участие.
Изображая инфраструктуру плотоядного общества, писательница с дотошностью описывает устройство питомников, кожевенной фабрики, мясобойни, охотничьего хозяйства. Автоматизированное насилие, поставленное на поток, выглядит как нечто рутинное – мясники будто не разделывают сородичей, а монотонно разбирают неодушевленный конструктор:
Один из рабочих берет голову и относит на отдельно стоящий стол. Там он вынимает из глазниц глаза и кладет их на поднос под табличкой «Глаза». Открыв голове рот, он вырезает язык и кладет его на поднос под табличкой «Языки». Затем он отрезает уши и кладет их на поднос под табличкой «Уши». Орудуя долотом и молотком, он наносит ряд аккуратных ударов по кругу в нижней части головы. Отколов по намеченному контуру часть черепа, он так же осторожно вынимает мозг и кладет его на поднос с надписью «Мозги».
Основной авторский прием элементарен донельзя и в некоторой степени манипулятивен – поставить человека на место убиваемых в промышленных масштабах животных, чтобы эпатировать восприимчивую аудиторию. И когда узнаешь, что Агустина Бастеррика – убежденная вегетарианка, совсем не удивляешься ее художественному решению. Но вряд ли фанатичные мясоеды (наверняка такие найдутся) смогут обвинить писательницу в популяризации растительного питания – в романе нет проповеднических интонаций и какого-либо морализаторства. Особенность книги вообще в другом – она будто выводит тему каннибализма из автоматизма культурного восприятия, выпячивает ее чудовищность и мерзость.
В современном искусстве людоедство частенько эстетизируется (преимущественно в кино – от экранных воплощений Ганнибала Лектера до «Неонового демона» Николаса Рефна), и «Особое мясо» своими натуралистичными пассажами нейтрализует всю постмодернистскую игру вокруг антропофагии, смывает популярный кинолоск потоком выпущенной крови. Впрочем, постраничная жесть этой антиутопии едва ли кого-нибудь травмирует, оставаясь понятным художественным приемом. Как сказал живой классик русской литературы Владимир Сорокин, «это просто буквы на бумаге».
Через некоторое время люди ко всему привыкли. Всплыли старые названия частей туши, применявшиеся при разделке свиней. Кисти рук стали «передними лапками», а потом и «ладошками»; «задними лапками» называли ноги. Эти ласкательные названия помогали преодолеть страх. Маркетологи это заметили, и новые каталоги составлялись уже с использованием таких убаюкивающих терминов.
В этом сбрендившем мире, где человек человеку стейк, нетрудно разглядеть гиперболизированную версию капиталистического общества. Бастеррика воображает вполне логичную эволюцию аморального потребления в условиях промышленного кризиса: чиновники и бизнесмены, которые и в обычной жизни эксплуатируют лишенных голоса людей, начинают пожирать их на самом деле. Вдобавок в книгу заложен провокационный выпад, особенно актуальный для земляков Бастеррики: основные события происходят в Аргентине, чья культура неразрывно связана с мясоедением, – эта страна входит в число лидеров по потреблению говядины. Учитывая такой контекст, стремительное обращение соотечественников в каннибалов воспринимается как черный юмор писательницы-вегетарианки.
В сущности, все антиутопии так или иначе рассказывают о людоедстве – о реальном или символическом пожирании индивида Системой. И «Особое мясо», безусловно, одна из по-настоящему кровожадных, беспросветных историй в своем жанре. Загвоздка в том, что основные идеи и приемы этого романа уже были воплощены в литературе и гастрономический текст Бастеррики не так уж оригинален.
Речь не о романе Энтони Бёрджесса «Вожделеющее семя» – вероятно, самой первой антиутопии на тему легального каннибализма (где людей закатывают в консервы, чтобы решить проблему перенаселения), а о книге Джозефа Д’Лейси «Мясо», изданной несколько лет назад. Там в будущем тоже нечего есть, привилегированные типы также выращивают несчастных собратьев на убой, дегуманизируя их и называя избранным «скотом», и если кто-то из граждан нарушит закон и проявит к «пище» несъедобный интерес, то обязательно будет переработан на фарш. Описывая процессы фабричного убийства и последующие этапы расчленения, автор ничуть не уступает пассажам Бастеррики и местами даже перегибает палку.
Но вопреки идейному сходству романы кардинально различаются в сценарном плане и сюжетных поворотах. У американского писателя в итоге получился полный трэш с хэппи-эндом, где всех спасает вегетарианец, питающийся солнцем, а Бастеррика написала компактный и угнетающий триллер. Поэтому при всей вторичности декораций лучшую драму в итоге выдала создательница «Особого мяса». Вполне убедительное произведение, чтобы окончательно закрыть тему узаконенного каннибализма в антиутопиях. Эта жанровая ветвь себя полностью исчерпала.
Если вы давно знакомы с философией веганства, то наверняка не раз поражались, как общество могло нормализовать и легализовать совершенно немыслимую жестокость по отношению к животным, которая совершается ежедневно ради удовлетворения человеческих интересов. Это кажется диким, бесчеловечным, ужасающим. Но что если бы мы больше не смогли использовать животных? Агустина Бастеррика описывает один из возможных исходов, ожидающих нас в будущем.
В романе (как и в нашей сегодняшней реальности) мир потрясает эпидемия, в результате которой мясо животных становится непригодным в пищу. Главный герой, Маркос Техо, работает заместителем директора завода, и каждый день осуществляет контроль над процессом выращивания людей на убой. То, что ещё вчера казалось совершенно невообразимым, постепенно становится общепринятым, регламентированным и узаконенным во всём мире. Так, например, легализованный и налаженный в промышленных масштабах каннибализм предстает не чем-то из области фантастики, а необходимым фактором для поддержания и продолжения жизни. Во всяком случае, большинство из тех, кто ест «особое мясо», поддерживает данную точку зрения. Главное – не называть вещи своими именами.
Однажды Маркос влюбляется в «самку» (девушку, уготованную на съедение) и сталкивается с конфликтом внутри себя. Он может либо спасти девушку и погубить себя, либо оставить всё, как есть.
Ознакомившись с сюжетом, начинаешь понимать важность названия книги. Здесь мы задумываемся, насколько большую роль играет то, как мы называем тех, кого едим, носим, на ком проводим эксперименты, на кого охотимся и т.д. Быть может животные, подобно нам, людям, имеют личность, индивидуальность, чувства, желания, характер, которые мы не хотим замечать и потому именуем их «мясом», «дичью», «натуральной кожей», «шерстью», «питомцами», «моделями для опытов»? Тот, у кого хоть однажды была кошка или собака знают, как много в нас общего. Так может пора начать относится к ним, как к живым существам, а не товарам, иначе где гарантии, что однажды в истории человек не обесценит представителей своего вида схожим образом?
«В конечном счете, данная антиутопия нужна, в первую очередь, для того, чтобы предостеречь от подобного сценария в будущем. Ведь самые ужасные зверства совершаются с молчаливого согласия большинства.«Особое мясо» – как холодный душ, который, при правильном соблюдении условий, способен стать лекарством от яда, расползающегося в обществе, где, как благо, порой подаются вещи, подчас являющиеся красноречивым признаком падения», – отмечает издатель.
|
