«Красная Шапочка» – одна из самых популярных в мире сказок. Но это не просто история о девочке, которая несла бабушке пирожки. Она повествует о противостоянии добра и зла, о пороках и надежде, об ответственности и перерождении.
Существует множество интерпретаций этой истории, и разбираться в них не менее интересно, чем читать старую-старую сказку.
Жила-была маленькая девочка, которой бабушка подарила красную шапочку. Однажды мама сказала ей, что бабушка приболела и нужно отнести ей продукты. Мама дала девочке корзинку с едой и бутылкой красного вина, а в напутствие сказала: «Не сбивайся с пути!» («Don't stray from the path»). По дороге Красная Шапочка встретила волка, которому рассказала, куда и зачем идет. Волк предложил ей собрать цветы, чтобы порадовать старушку, а сам побежал к ней. Притворившись внучкой, он вошел в дом и съел бабушку, переоделся в ее ночную рубашку, лег в кровать и стал ждать. Придя к бабушке, Красная Шапочка обратила внимание на ее странный внешний вид, и после знаменитого диалога волк ее съел. Охотник услышал храп, когда шёл мимо домика, увидел в кровати волка и обо всем догадался. Он вскрыл волку живот, и оттуда вышли бабушка и внучка. Все вместе они наполнили живот зверя камнями. Проснувшись, волк попытался убежать, но камни оказались слишком тяжелыми, и он умер. А бабушка, внучка и охотник жили долго и счастливо.
Такой счастливый конец будет ждать нас не в каждой версии сказки. Вариант Шарля Перро можно назвать самым популярным, но жестоким. Далеко не все родители считают ее подходящей для современных детей (и дело не только в жестокости). В его сказке нет охотника, который всех спасает, повествование обрывается на смерти Красной Шапочки. В заключении – мораль: «Дети, не доверяйте незнакомцам!» Но это не единственное отличие, на остальные мы просто часто не обращаем внимания.
Зашифрованные смыслы:
1. Капюшон (англ. hood – «капюшон», то есть та часть пальто, которую можно натянуть, чтобы покрыть верхнюю часть головы). Кепку, шапку или капюшон девушки носят, чтобы покрыть свои волосы. Во многих культурах девушка, достигшая определенного возраста, должна прятать волосы в знак недоступности. Считается, что женские волосы – мощное средство привлечения противоположного пола.
2. Красный. Бабушка, которая дарит внучке шапочку, будто передает ей свои силы. Красный – цвет жизни и крови (здесь даже может увидеть отсылку к передаче женской энергии). Шарль Перро написал сказку в XVII веке, когда приличная женщина не могла себе позволить носить красный капюшон, так как этот цвет считался греховным. Только дамы с очень плохой репутацией носили красные платья.
3. Золотой. Сам сюжет про девочку, обманутую волком, был известен в Италии и во Франции еще со Средних веков. До XVII века в некоторых версиях капюшон был золотого цвета – символа зрелости и ответственности.
4. Лес. Во многих сказках путь главного героя проходит через лес. Кажется, что деревья – главный источник вдохновения в фольклоре. Большинство людей в Средневековье жили рядом с лесами, были тесно связаны с ними. Дремучие чащи часто символизировали неизвестность и серьёзную опасность. А, например, в психоанализе лес служит символом бессознательного. Леонард Лютвак, исследователь метафор и образов в литературе, идет ещё дальше и называет его неприрученной женской сексуальностью. Почему? Лес – плодородное, но одновременно дикое и непредсказуемое место. Белоснежка, Гензель и Гретель, Златовласка и Красная Шапочка должны заблудиться в лесу, чтобы вернуться к «наставникам» – ответственным «одомашненным» людям. Роль трансформации, которую играет лес, в таком контексте становится очевидной.
5. Корзинка и её содержимое. Шарль Перро выбрал торт и горшочек с маслом, а братья Гримм заменили содержимое на пирожные и бутылку вина. Эрих Фромм (немецкий философ, психолог и психоаналитик, писал работы о человеческой природе, анализировал психологию Фрейда и Карла Маркса) трактовал бутылку в корзине Красной Шапочки как символ девственности. Форма бутылки фаллическая, а сама она очень хрупкая. Однако при интерпретации скрытых смыслов важно учитывать время создания сказок и сам процесс. Первоначально это были устные рассказы, которые передавались от человека к человеку. Каждый добавлял новые детали, корректировал смысл в соответствии с собственными убеждениями и нормами в обществе. Бутылка вина в «Красной Шапочке» присутствует только в одной из сотен версий. И нельзя знать наверняка, что под этим подразумевали братья Гримм, так как даже Фрейд писал: «Иногда сигара – это всего лишь сигара».
Ещё несколько неочевидных значений:
Отсутствие отца. В сказках братьев Гримм у главных героев часто нет отцов. В «Красной Шапочке» его нет ни в одной из версий, и этому можно дать два объяснения. Первое – роль отца играет охотник. Он побеждает волка, всех спасает, то есть защищает свою семью. Второе объяснение немного сложнее: образ отца разделен между двумя персонажами. Это и добрый охотник, и злой волк. То есть они соединяют в себе две человеческие ипостаси: цивилизованность и зверство. В обоих версиях отец не пропал, он всего лишь замаскирован. Но в некоторых фольклорных версиях есть и настоящий отец, который убивает волка.
Аллегория воскресенья. Важной частью сказки остаётся финал, где охотник вспарывает волку живот и освобождает бабушку с внучкой. С религиозной точки зрения это может быть воскресеньем, так как братья Гримм (да и Шарль Перро) были христианами. Обе женщины выходят из желудка, то есть символически заново рождаются, а после фактической смерти их спасает высшая сила в лице охотника.
Образ волка. Во многих сказках антагонистом выступает ведьма или людоед, которому проглатывать одновременно двух человек должно быть привычнее. Так почему же именно образ волка? Впервые «Красная Шапочка» была записана в XVII веке, когда в обществе жил страх перед оборотнями. Волк объединяет две опасности: оборотень как хищник из леса и жадный хищник из общества.
Взгляд из XX века. В XX веке появилась новая интерпретация сказки: феминистки видят в ней явный случай изнасилования. Агрессивный мужчина охотится на беззащитную легкодоступную девочку и ее бабушку. Но не нужно забывать, что мы рассматриваем только две версии «Красной Шапочки», написанные в определенное время и в определенном обществе с устоявшимися взглядами о роли полов. Пассивная героиня и бессильная старушка хорошо вписываются в контекст XVII и XIX веков. Так что есть и другие версии истории, где волк побежден не охотником, а изобретательностью, хитростью и даже дробовиками. И тут Красная Шапочка уже не кажется маленькой беззащитной девочкой. Существует даже вариант, где главную роль играет мальчик. Так что история Красной Шапочки – это сказка, полная символов и их различных интерпретаций. Возможно, в этом и кроется одна из причин ее популярности. Великое произведение с десятками оттенков, про которые важно помнить, что иногда любые символы случайны.
Встреча и разговор с волком на лесной дорожке кажутся неестественными даже для сказки – девочка беседует с ним без страха, как с соседом. Это при том, что волков всегда боялись. И почему героиня принимает волка за бабушку? Она что, так глупа или слепа?
Чтобы понять эти странности, нужно вернуться к народной сказке, на основе которой Ш. Перро создал свою «Красную Шапочку». Называется она «Сказка про бабушку» и начинается примерно так же, как и у Перро: «Однажды женщина приготовила хлеб и сказала своей дочери: «Собирайся и отнеси тёплую булочку и бутылку молока бабушке». Девочка собралась и пошла. На перекрёстке двух дорог она встретила бзу (bzou), который спросил её: «Куда ты идёшь?»
Кто этот бзу? Непонятно это было и фольклористу Ахиллу Мильену, записавшему сказку в 1885 г. в Бургундии. Рассказчики объяснили ему, что на местном диалекте так называют волков-оборотней. Согласитесь, это объясняет, почему девочка запросто говорит с волком: она уверена, что перед ней обычный мужчина, и даже не догадывается, что это оборотень в виде человека. В этом свете иначе смотрится и знаменитый диалог с бабушкой, лежащей в постели. Девочка видит перед собой бабушку, которая постепенно превращается в волка. И когда она спрашивает старушку, почему та такая волосатая, то видит, как на коже у неё появляется густая растительность. Когда спрашивает про когти, видит, как они вырастают из ногтей, про уши – видит, как они удлиняются и становятся треугольными, про рот и зубы – видит, как расширяется рот и в нём появляются клыки.
Почему же Ш. Перро отказался от оборотня, который в сказке кажется более органичным и понятным, и поменял его на волка? Причина – в эпохе. Людовик XIV проводил радикальную реформу построения единого французского общества. Для этого в стране активно боролись с народными суевериями, колдовством, верой в оборотней и прочей бесовщиной. И оборотень в сказке остаться просто не мог – ведь в нём предписывалось видеть не представителей тёмных сил, а просто душевнобольных, которые в припадке нападают на людей по ночам.
На первых рубежах этой борьбы с суевериями был Шарль Перро – академик, писатель и очень влиятельный чиновник. Он правая рука могущественного Жана-Батиста Кольбера, а сам Кольбер – правая рука «короля-солнца». Тогда не было более влиятельного человека во Франции. Перро проработал с ним более 20 лет, но и после смерти Кольбера продолжал руководить академией и принимал активное участие в идеологической политике. По мнению ряда учёных, сборник сказок Перро был частью такой политики, призванной смягчать нравы. Вместо грубых и порой жестоких народных сказок, полных всякой нечисти и непристойностей, писатель подготовил свои облегчённые варианты сказок, которые достаточно быстро пошли в народ. Во Франции даже в те годы, в конце XVII века, много читали, была популярна так называемая «Голубая библиотека» – грошовые книжечки для народа. И сказки Перро были самыми читаемыми, их переиздавали многократно.
С казочник-чиновник не только выкинул из народных сказок грубости, суеверия и заменил страшных ведьм обаятельными феями, он ещё ввёл привлекательные и умильные детали. Так, обычную деревенскую девочку из народной сказки он сделал обаятельной милашкой и подарил ей красивую красную шапочку (у её простонародной героини голова была непокрытой). Благодаря этому гениальному ходу сказка стала одной из самых популярных в мире. Но кроме того Перро сочинил для каждой сказки стихотворные нравоучения – как в баснях. И, по сути, волшебная история про девочку и оборотня превратилась в басню о том, что девицам не стоит слушать злых людей, ведь они подобны волкам и к ним можно «попасть на третье блюдо». А в баснях звери дейст¬вуют наравне с людьми – это закон жанра. Для Перро волк – лишь символ злого человека, соблазняющего невинных девочек. И дабы воспитательный эффект был более сильным и шокирующим, он отрезал у сказки счастливый конец: у Перро девочка с бабушкой погибают.
Интересно, что законы по¬строения сказки (а они сущест¬вуют, как и законы природы), позже отомстили ему. Когда «Красная Шапочка» пошла в народ, ей снова придумали хороший конец (девочку и бабушку спасают охотники, случившиеся рядом), а нравоучение выкинули. Именно в таком виде её записали и издали братья Гримм, и именно этот вариант кажется нам каноническим. Почти во всех наших изданиях приведена именно версия братьев Гримм с хорошим концом, правда в качестве автора указан... Шарль Перро.
Чему нас учат сказки? Первый урок инициации мы получаем в раннем детстве, еще не умея читать, в полосе от трех до пяти лет. Эту обучающую роль на себя берут не родители, а сказки. Только эти уроки очень жестоки, их терапия идет от противного, – они говорят нам то, что никогда не скажут родители. Вот хотя бы легендарная «Красная Шапочка» Шарля Перро. Внешне все крайне просто: матушка посылает гостинец прихворнувшей бабушке, пирожок и горшочек с маслом, а отнести корзинку поручает милой дочурке по прозвищу Красная Шапочка. Ну и так далее…
Между тем для ребенка эта сказка – форменное потрясение. Сходи! Отнеси! Бабушке! Оказывается, вот так штука! Ты можешь остаться совсем один, без матушки, и выйти из родных стен на неизвестную тропку, идущую через густой лес. Как страшно идти через лес одному. Так ребенок проходит через первую экзистенциальную линзу инициации – ты будешь один до конца своей жизни и в дом к мамочке уже никогда не вернешься. В сказке Перро этого возвращения нет.
На тропинке в лесу Красная Шапочка встречается с волком. Но кто такой волк – она не имеет понятия, потому что видит его впервые в жизни и принимает за человека. Вот почему она так радуется этой встрече. Вот почему с такой охотой на его вопрос отвечает: я несу гостинец родной бабушке, которая приболела. Девочке важно, что теперь груз поручения поделен на двоих, и уже не так страшно бежать по тропинке.
Между тем встреча с волком – это развилка. До этого тропинка не имела никаких раздвоений. Оказывается, с тропинки можно свернуть! – говорит страшная сказка. Это потрясение тоже одно первых событий в нашей жизни. Будущее ничем не гарантировано. Прямых путей не бывает.
Волк и тут галантно приходит на помощь. Он предлагает поиграть: «Давай наперегонки. Кто быстрее добежит к бабушке? А ну-ка, ты по левой тропинке, а я по правой...» И убегает. Красная Шапочка снова остается одна. Так ребенку становится ясно, что состояние «быть одному» серийно, оно будет всегда – всегда! – повторяться.
Между тем в оригинале сказки у Перро развилка еще страшнее: волк говорит: «Давай я пойду по булавочной тропке, а ты по игольчатой». В чем тут секрет? А в том, что в XVIII веке так называемые английские булавки были увенчаны круглой шишечкой. То есть волк побежал по тропинке заметной, бугорчатой, прыгая с кочки на кочку, а Красная Шапочка пустилась бежать по тропке игольчатой, то есть еле заметной, нехоженой, похожей на стежки от нитки с иголкой в полотне. В русском переводе эта тонкость вообще утрачена, между тем материя, из которой сшита история Перро, – это тонкая алая ткань детской шапочки. Вот ее фактура. Вот почему тут все, что имеет острие, – иглы, булавки – очень опасно, потому что острие навылет прокалывает тряпочную вселенную. Так Перро искусно готовит нас к кульминации зла – к волчьим зубам, – но сердце ребенка уже начинает стучать от тревоги.
Развилка порождает параллельный монтаж событий. Оказывается, что-то может происходить там, где тебя еще нет, но куда ты вот-вот попадешь, как Красная Шапочка в бабушкин дом. Будущее тебя подкарауливает! Детали проникновения волка в дом поистине ужасают сердце ребенка: догадываясь, что волк – это зло, он подслушивает, как волк у закрытой двери выдает себя за Красную Шапочку и слышит в ответ: «Дерни за веревочку, дитя мое». В этой точке ребенок вдруг понимает, что дверь его дома тоже уязвима, как та бабушкина, и зло легко проникнет к его кроватке… Замки не запирают. Дверь всегда открыта.
В русском переводе волка убивают дровосеки, они прибегают на крик, разрубают волчий живот, и бабушка и внучка живехонькими выходят на свет. Это наши русские переводчики постарались! В оригинале у Шарля Перро ничего этого нет, волк безжалостно съедает сначала бабушку, а затем и Красную Шапочку. «Однажды ты умрешь», – шепчет на ухо сказка страшную правду, ту, которую тебе никогда не скажут родители.
Итак, Красная Шапочка вошла в бабушкин дом, она запыхалась, она радуется, что опередила волка. Все эти детали в сказке отсутствуют, тем не менее ребенок прекрасно читает узоры игры наперегонки. Мы же знаем: волк съел бабушку, лег в постель и караулит внучку. Так переживается вторая экзистенциальная линза инициации: тот, кто рядом, вовсе не тот, за кого он себя выдает…
Итак, сказка идет к концу. Бабушка просит внучку раздеться и лечь с ней в постель. Красная Шапочка начинает со смущением раздеваться, она послушная внучка… В черновике у Перро эту сцену сопровождает мрачный рефрен. «Куда положить платье?» – спрашивает внучка у бабушки. «Брось его в огонь, – отвечает волк, – больше оно тебе не понадобится». Бросает в огонь камина. «А юбочку?» – «Брось ее тоже в огонь, больше она тебе не понадобится». Бросает. Наступает черед красной шапочки, которую девочка любит больше всего на свете. «И ее тоже бросай в огонь», – говорит волк. Сердце ребенка в этом месте стучит как молоточек… Смерть с тобою, дитя, тоже – тоже! – случится.
Кстати, сам Шарль Перро считал свою сказку предупреждением для легкомысленных девиц, которых-де легко обольщают лживые кавалеры. О чем прямо и написал в стихотворной морали (ее наши переводчики тоже не переводят). Его волк – француз, соблазнитель простушек. Но смысл сказки оказался шире и глубже, вот почему она стала классикой.
Сюжет, лёгший в основу сказки "Красная шапочка" был известен уже в 14-м веке. Скорее всего, он возник в Италии и оттуда перекочевал во Францию. Самый суровый вариант этого сюжета гласил, что волк, встретив девочку в лесу и узнав, куда она идёт, обогнал её, убил бабушку, приготовил из её тела кушанье, а из её крови – напиток, чем и угостил пришедшую внучку, одевшись при этом бабушкой. Бабушкина кошка пыталась предупредить девочку, что та ест останки бабушки, но волк убил кошку, запустив в неё деревянными башмаками. Потом волк предлагает девочке раздеться и лечь рядом с ним, а одежду бросить в огонь. Девочка так и делает, удивлённо спрашивая, почему у бабушки так много волос, такие длинные ногти и такие большие зубы. На последний вопрос волк отвечает: "Это чтобы поскорее съесть тебя, дитя моё!" и съедает девочку.
Впрочем, существовала и более оптимистичная версия: девочка, поняв, что перед ней вовсе не бабушка, перехитрила волка и убежала. Волк в народных версиях не случайно говорил человеческим голосом и пытался маскироваться под бабушку. Это был не просто волк, а оборотень.
В народную сказку «о девочке и волке» литераторами Шарлем Перро и братьями Гримм были внесены изменения, исходя из общей идеи – наказания за ослушание. Эти-то изменения и придали сказке двусмысленность, которой первоначально в ней не было.
Во-первых, это придание «миловидности» девушке, которая делала её объектом доброго отношения окружающих. Поэтому девушка и не предполагала, что кто-то может причинить ей неприятность.
Во-вторых, в качестве доказательства «миловидности», которая вызывает любовь, например, родных и появляется «Красный Шаперон» или «Красная Шапочка» в качестве подарка любимой внучке от любящей бабушки.
В-третьих, для возможности счастливого конца сказки братья Гримм переносят дом бабушки из деревни в лес, где теперь мимо может проходить охотник. Однако тогда возникает вопрос о причине проживания бабушки отдельно от других в лесу или на его окраине.
В-четвертых, изменение лексического значения слов, в частности их ухудшение. Такое произошло с немецким словом «Dirne» и с русским словом «девка». Оба эти слова приобрели вариант с ухудшением значения – проститутка, уличная девка.
Вот уже без малого пять веков, как Красная Шапочка шагает сквозь леса европейского фольклора. Ни одна сказка во всём мире не пользуется столь широкой популярностью. "Красная Шапочка" – единственная из сказок, которую могут рассказать наизусть, хотя бы в общих чертах, более 80% жителей Западной Европы, почти 60% американцев и каждый второй житель Австралии.
Ни она сказка не может похвастаться таким количеством переизданий на протяжении вот уже трёх с лишним веков, и ни одна – за исключением, пожалуй, "Золушки", – не была столько раз экранизирована.
И уж точно, ни одна сказка европейского фольклора не проявляет такой живучести, как "Красная Шапочка". Достаточно заглянуть в Интернет, и вы обнаружите сотни, если не тысячи вариантов этой сказки "на современный лад". О "Красной Шапочке" и её "скрытых посланиях" пишутся научные исследования и диссертации. На её примере филологи доказывают, что европейский фольклор продолжает жить.
Почти во всех фольклорах, от древнегреческого до южноафриканского, существуют "матрицы" рассказов о девочке или мальчике, отправившихся в дальний путь, однако сбившихся с дороги в силу собственного шалопайства или из-за непредвиденных обстоятельств, и попавших в результате в какой-то неприятный переплёт, из которого они выпутываются с помощью чуда, постороннего вмешательства или благодаря собственной хитрости. Словом, тот же мальчик с пальчик, бравый солдат, отправляющийся в подземное царство, или, скажем, мифологический Давид – это всё родня Красной Шапочки. Пусть и не самая близкая. Непременные элементы такой сказки: дорога, неприятность, избавление. Немецкие фольклористы называют такой тип сказки "Abenteuermärchen" – "сказка-приключение".
Примерно в том виде, в котором она известна нам, сказка о девочке и волке сформировалась во французско-итальянском пространстве во времена средневековья. Наиболее древний из дошедших до нас вариантов относится к 15 веку. Как и все средневековые сказки, он полон кошмарных жестокостей: честно говоря, лишь отдалённо напоминает знакомую нам историю. Так, волк не ограничивается заглатыванием бабушки, а раздирает в мелкие клочья полдеревни. Девочка посыпает голову пеплом и отправляется мстить. Она выкапывает яму, в которой разводит огонь. На огонь ставит котёл с кипящей смолой и заманивает волка в яму, где он заживо варится. И никаких оживших бабушек и тому подобных хэппи-эндов.
К этому моменту сказка была уже очень старой – об этом свидетельствует ареал её распространения: от Италии и Корсики до Голландии и Германии, – и многообразие её вариантов. Один из этих вариантов в конце 17 века удостоился внимания французского литератора Шарля Перро. Именно гениальному Перро мы обязаны тем, что европейские сказки очистились от средневековой жестокости и продолжили свою жизнь в литературе. Облагодетельствовал Перро не только нашу героиню, но и других дам – скажем, Золушку, которой прежде злая мачеха отрубала ступни ног, чтобы та не ходила на бал, или Спящую красавицу, которая в исходном, фольклорном варианте просыпалась вовсе не от поцелуя прекрасного принца, а от рождения детей, которых этот принц зачал со спящей принцессой и удалился восвояси. Момент зачатия принцесса благополучно проспала, а вот появление на свет двоих детей – девочки и мальчика – пробудили её от заколдованного сна. Оно и не мудрено...
Но Шарль Перро не просто осовременил сказки, олитературив их текст и смягчив нравы. Как истинный творец, он внёс в сказки гениальные авторские детали, ставшие фирменными знаками всего европейского фольклора: так, именно Шарль Перро снабдил Золушку хрустальными башмачками. Понятно, что сделать это мог только куртуазный кавалер, вхожий в высшие слои общества – простые крестьяне не то что хрусталь, и стекло-то видели не часто. Их Золушка ходила плясать в деревянных, кожаных или – если уж очень повезёт – в сафьяновых башмачках. И именно Шарль Перро нарядил Красную Шапочку в "красную шапочку". Сшитую бабушкой из куска алого бархата. По крайней мере, нигде до Перро никаких упоминаний об этом головном уборе не встречается. Кроме того, на протяжении всей сказки красная шапочка не играет абсолютно никакой роли – в народных сказках же, прямо как в системе Станиславского, где висящее на стене ружьё обязательно должно выстрелить, каждая деталь должна иметь какое-то значение.
Сказки Перро были переведены почти на все европейские языки, и со страниц книги Красная шапочка вернулась в устную народную традицию, продолжая жить по традициям сказочного жанра – модифицируясь, изменяясь вместе с духом времени, обрастая типичными для страны деталями....
В тридцатые годы 19-ого столетия сказку снова "нашли и собрали". На этот раз в роли собирателей выступили братья Вильгельм и Якоб Гримм. Выдающиеся – и одновременно весьма типичные – представители века просвещения, братья Гримм ещё в студенческие годы, проведённые в Марбургском университете, они стояли у истоков германистики и филологии. Поклонники Шиллера и Гёте, они входили в кружок поэтов-романтиков Клеменса Брентано и Людвиг Йоахима фон Арнима, возродивших к новой жизни искусство рыцарских баллад.
В первом издании аристократических и народных средневековых баллад участвовали и братья Гримм. Противники наполеоновского деспотизма, участники Венского конгресса, Вильгельм и Якоб Гриммы одними из первых высказывают пока ещё робкую, немного наивно сформулированную идею о значении народного искусства. Они начинают собирать народные сказки. Правда, собирали они их в основном не по деревням, а по библиотекам – фольклористика как таковая тоже ещё не сформировалась как наука.
Первый сборник – снабжённый иллюстрациями третьего из братьев, Людвига, – выходит в год победы над Наполеоном: в 1812. Содержит он и сказку о Красной Шапочке. Вполне в соответствии с духом той склонной к морализаторству эпохи, сказка подчёркивает причинно-следственную связь: Красная Шапочка, ослушавшись маму, сходит с прямой дорожки, начинает собирать цветочки да ещё и пускается в разговоры с незнакомцем, из-за чего и происходят все неприятности...
Хранящаяся в Тройсдорфе коллекция документирует, как менялся облик красной шапочки. Следует заметить, что в первых изданиях это совершенно взрослая девица: в средневековье к детям было принято относиться как к маленьким взрослым. Такими чуть уменьшенными копиями родителей видим мы изображения детей и на средневековых портретах. Затем красная шапочка становится всё более маленькой и умильной, превращаясь во второй половине 19-ого века в кичевого пухлощёкого младенца. Однако к концу 19 – началу 20 столетия Красная шапочка снова начинает взрослеть, обретая облик юной нимфетки.
Так, на нарисованный в стиле Бёрдслея иллюстрациях к английскому изданию книги 1909 года мы видим прелестную кокетливую "лолиту". Буйные кудри выбиваются из-под косо нахлобученного красного капюшончика. Заметим, что к тому же времени относится и новая "фрейдистская" трактовка сказки, развитая в тридцатые годы учеником Фрейда, Эрихом Фроммом. В соответствии с его теорией, эта сказка – суть аллегории полового взросления, причём явно антимужски окрашенная. Злобный волк – совокупный образ мужчины. Его агрессии противостоят три поколения женщин: мама, бабушка и внучка. Просто матриархат какой-то. Другие мужчины появляются в сказке лишь в роли статистов – охотники там или дровосеки. Впрочем, Фромм считал, что дровосек или охотник-спаситель – это отец Красной шапочки. Да, кстати сама шапочка – точнее, её алый цвет, – также трактовались как символ сексуального взросления.
Свои варианты сказки породили и Третий рейх, и 60-ые с их сексуальной революцией. Есть пародии на "Красную Шапочку" в стиле восточногерманского партийно-официозного языка, есть "Красная Шапочка", пересказанная на молодёжном сленге, на языке рейверов. Есть садомазохистская "Красная Шапочка", и просто современная сказка, где девочка пробирается к бабушке через городские джунгли, аккуратно переходя дорогу только на зелёный свет. Есть даже специальный сайт "европейского общества охраны волков от Красной Шапочки": его авторы утверждают, что не в последнюю очередь из-за этой сказки в Европе были уничтожены эти благородные и совершенно неагрессивные животные.
Что такого притягательного в сказках не только для детей, но и для взрослых? Психологи полагают, что в сказочных образах и сюжетах есть скрытый, глубинный смысл, который далеко не очевиден на первый взгляд. Сказочные истории создавались спонтанно чаще всего в народе, благодаря каким-то удивительным событиям, глубоко задевавшим людей. Их пересказывали друг другу, постепенно они приобретали современную форму, благодаря литературным обработкам писателей и собирателям. Сказочные темы универсальны, они повествуют о важных этапах жизни человека. Пока эти этапы плохо осознаются, сказки тревожат и беспокоят. Они указывают на манящее неведомое, на значимое и важное для растущего сознания людей. Язык сказок ярок и насыщен символическими образами, понятными для бессознательного человека. В них слышится голос тех времен, когда содержание психики полностью проецировалось на природу. Деревья и животные имели тогда голоса и выражали человеческие мысли и чувства. Иначе говоря, сказки связаны с проблемами не одного человека, а множества людей, они аккумулируют сновидения всего человечества.
Сюжеты таких сказок, как "Спящая Красавица", "Золушка", "Иван-Царевич", "Три перышка," "Красная Шапочка" переиздают в разных странах в различных вариациях. Их название в настоящее время активно используют в рекламе, сюжеты повторяются в песнях и стихах. Сюжет о девочке, отправившейся одной в лес и обманутой волком, в Европе с XIV века и пользовался особой популярностью. В современных интерпретациях на эту тему создано 3 оперы и около 20 мультфильмов и фильмов, это не считая произведений на эту тему опубликованных в интернете. В них много сексуального и агрессивного подтекста, это мягко говоря. Демонстрация жизненной энергии, либидо, свойственна подросткам. Скорее эта энергия правит ими, а они ею.
Но вернемся к самой сказке, к тем ее частям, которые повторяются во всех ее вариантах, но не вписываются в схему девичей инициации, которую нам оставили записи этнографов. Надо сказать, что и этих записей немного в отличие от записей о мужских посвящений. Например: Джордж Фрэзер в своей книге "Золотая ветвь" из 800 страниц только 10 посвятил женской инициации.
Во-первых, это первая встреча Красной Шапочки в лесу с оборотнем (волком) и затем ее "легкомысленное" поведение – собирание цветов. Ее доверительный разговор со встречным дает возможность предположить, что это был кто-то ей знакомый. Она еще не дошла до специальной хижины для посвящения, она еще не переступила порог между детством и юностью. Поэтому она может быть невинной и беззаботной. Этот эпизод напоминает отрывок мифа про Кору-Персефону, когда она беззаботно собирала цветы и еще не была похищена Аидом в его подземное царство.
Во-вторых, диалог Красной Шапочки и оборотня (волка) уже в самой хижине. Вполне возможно, что такой разговор был ритуальным. Та же схема: вопрос – ответ, применяется в народных шуточных песнях – играх между парнями и девушками. Иван Тургенев применил тот же прием для придания торжественности и таинственности в своем стихотворении в прозе "Порог".
В сказке этот диалог несет познавательный смысл, постепенное узнавание собеседника. Одновременно нагнетается напряжение, так же как и в детских страшилках, которыми любили пугать друг друга дети, чьё детство пришлось на эпоху СССР и на начало 90-х годов. Встреча со сверхъестественным и непонятным, нуминозным одновременно очень пугает и неотвратимо притягивает.
Да, сказки появились давно, но первобытное восприятие мира по-прежнему является частью нашей психики, с которым большинство из нас потеряло контакт. Эта часть нашей психики не оперирует абстракциями. Она выражает себя на языке образов и символов. Ей известны чудеса, которые находят свое отражение и в сказках. Обладая высокоразвитым мышлением, человек научился отличать внутреннее от внешнего. Но разделяя субъект и объект, себя от окружающего мира, человек разучился видеть в сказке символическое отражение внутренней психологической жизни. Никогда нельзя утверждать, что какое-либо толкование – это как раз то, что есть на самом деле. Такое заявление было бы просто обманом.
Возможен ли окончательный анализ сказки, есть ли единственно правильное понимание смысла сказок, мифов, легенд, притч? Вопрос не простой. Главное – обогащать свой взгляд, понимание сказки разными точками зрения. Давайте прямо сейчас и обогатим свое понимание сказки разными трактовками. Возьмем всем известную историю о Красной Шапочке и рассмотрим ее с точек зрения основных психологических школ.
Что могли бы найти в этой истории последователи Зигмунда Фрейда?
Во-первых, ситуацию проявления либидо, связанную с достижением девочкой половой зрелости. Красная шапочка – символ первой менструации. Идущая по лесу девушка в красной шапочке как бы заявляет всем: «Посмотрите, я достигла половой зрелости и готова к началу интимной жизни!» Либидо Красной Шапочки «ищет приключений».
Во-вторых, стремление отделиться от тела матери. Красная Шапочка игнорирует предупреждение об опасности, стремясь быстрее познакомиться с Волком. Волк символизирует мужскую фигуру. Таким образом мать предупредила дочь об опасности взаимоотношений с мужчиной. Но дочь, стремясь стать женщиной и тем самым отделиться от тела матери, сама идет прямо к Волку в пасть. Так соотносятся между собой тенденции либидо и мортидо (стремление к удовольствию и стремление к смерти).
В-третьих, конфликт Ид и Супер-Эго при слабо развитом Эго. Красная Шапочка одержима Ид, поэтому игнорирует наставления Супер-Эго, в результате чего попадает в травматичную ситуацию. То, что она оказывается съеденной Волком, представляется наказанием Супер-Эго.
В-четвертых, указание на «женский шовинизм». В конце истории Красная Шапочка проявляет инициативу и наполняет брюхо Волка камнями, символизирующими неспособность мужчины «быть беременным». Дело в том, что Волк, съев бабушку с внучкой, как бы «стал беременным», правда, «разродился» он в результате «кесарева сечения», произведенного лесорубами. За что и был наказан «новорожденными».
Что же можно увидеть в истории о Красной Шапочке с высоты юнгианского анализа? Конечно же, проявление основных архетипов, выделенных К.-Г. Юнгом: Анимы, Анимуса, Персоны, Тени, Самости. Красная Шапочка символизирует юную незрелую Аниму, активно стремящуюся к приобретению опыта, взрослению. Волк в этом случае может предстать в качестве Анимуса, наполненного дикой, инстинктивной, агрессивной энергией. В какой-то момент Анимус поглощает героиню, обретая доминирующее положение. Но героиня справляется с этой ситуацией и становится опытнее, взрослее. В то же время Волк – это проявление Тени. Сначала героиня поддается ее влиянию, но потом ей приходится вступить в борьбу с собственной теневой природой и победить ее. Все это говорит в пользу личностного роста. В любом случае, незрелая душа должна пройти испытание, инициацию, чтобы стать взрослой.
Если мы посмотрим на эту же историю с позиции бихевиорального подхода, мы сможем оценить эффективность поведения героев сказки. Чего хотела Красная Шапочка? Допустим, приключений. Она их получила? Несомненно! Следовательно, в общем случае, ее поведение эффективно. Однако с точки зрения решения героиней оперативных задач ее реакции и стиль можно подвергнуть критике. Например, неужели взрослая девушка не в силах отличить бабушку от переодетого Волка? Зачем она заигрывает с ним, вместо того чтобы убежать и позвать на помощь? То есть в этих случаях героиня демонстрирует не самый правильный способ реагирования.
А Волк, насколько эффективен он? Надо сказать, что его поведение не выдерживает критики, хотя бы даже потому, что в результате он дает себя убить. Если он хотел съесть и Бабушку и Красную Шапочку, то зачем ему нужно было переодеваться в бабушку? Логичнее было бы подстеречь девушку у входа в дом и утащить в лес прежде, чем она успеет позвать на помощь. Словом, неэффективный Волк имеет все показания для психокоррекционной работы.
Интересным аспектом для анализа этой сказки с точки зрения когнитивно-поведенческого подхода является тема влияния и противостояния влиянию. Какие способы влияния использует Волк? Манипуляцию и целенаправленное нападение. Искусна ли Красная Шапочка в демонстрации цивилизованного противодействия нападению и манипуляции? Использует ли она техники информационного диалога, психологической самообороны или хотя бы цивилизованную конфронтацию? Судя по ее поведению, это происходит крайне неумело и, скорее всего, неосознанно. Поэтому не удивительно, что она, не сумев противостоять манипуляции Волка, подвергается (вслед за Бабушкой) целенаправленному нападению и оказывается в брюхе у варвара. В таком свете смысл сказки приобретает дополнительный оттенок: «Варвару и манипулятору – варварская смерть».
Если мы посмотрим на эту же историю с позиции гуманистического подхода А. Маслоу, то нам предстоит найти актуализированные у героев потребности и оценить степень их самоактуализированности. Понятно, что у Волка актуализированы лишь низшие потребности, поэтому сам актуализированным персонажем его назвать сложно. Он даже еще не встал на этот путь. У таких несамоактуализированных личностей путь один… под топор к дровосеку или «на свалку истории».
У Красной Шапочки актуализированы более «высокие» потребности: принадлежности и любви, самоуважения, потребности в знаниях и эстетические потребности. Фактически, она стоит на пути самоактуализации, поэтому и побеждает Волка. Вот так более высокоорганизованные личности побеждают существ с варварским сознанием! Как в сказке.
Возможно, затевая интригу с Волком, Красная Шапочка испытывает себя, старается максимально раскрыть имеющиеся у нее способности. Все это говорит о ней как о личности, стремящейся к самоактуализации.
Сказкотерапевт немедленно бросится искать в истории о Красной Шапочке жизненные уроки. И, конечно, найдет их – и не один, а несколько. Например, для юных девушек и их родителей.
Во-первых, история о Красной Шапочке учит родителей развивать у детей самостоятельность и в нужный момент «отпускать» их. Кому-то мать Красной Шапочки покажется недалекой, безответственной женщиной. Действительно, как это можно отправить девочку одну в лес, зная, что она может угодить в лапы к волку?! Тем не менее мудрость родителей заключается в том, чтобы вовремя «отпустить» ребенка, дать ему право на ошибку, на самостоятельный поиск, поддержать его родительским благословением.
Во-вторых, она учит родителей выбирать адекватную форму для обучения детей жизни и предупреждения их об опасностях и «ловушках». Если Красная Шапочка слишком легко отнеслась к предупреждению матери, значит, та что-то сделала не так, не нашла к дочери подхода.
В-третьих, эта история, в качестве еще одного урока для родителей, иллюстрирует идею «запретного плода». Чем больше мы запрещаем детям в директивной форме, чем больше мы игнорируем их склонность к исследованию запретного и испытанию себя, тем травматичнее могут быть последствия их поступков. Что могут родители? Принять, наконец, тот факт, что юная душа склонна к экспериментам с «запретным». Это естественно. Если бы мать Красной Шапочки сказала ей: «Милая доченька! Тебе предстоит перейти через лес, в котором, как ты знаешь, живет Волк. И я, и другие люди все время говорят о его опасности. Не исключено, что это обстоятельство вызывает в тебе любопытство. Наверняка, тебе самой интересно проверить, правду ли говорят люди. Твое любопытство совершенно естественно и говорит о твоем стремлении познать новое, приобрести опыт и дать Волку свою собственную оценку. Если ты поймала себя на таких чувствах, – следуй своей интуиции, и у тебя все получится. Я знаю, ты сумеешь вовремя распознать коварство Волка, особенно, когда он на миг покажется тебе довольно обаятельным и не лишенным чувства юмора. Я уверена, что ты никогда не позволишь Волку одурачить или переиграть себя, – ведь ты очень умна и способна. Я также знаю, что если даже Волк тебя обидит, ты сумеешь себя защитить, найти выход из сложного положения. Я верю в тебя, моя девочка! Вот твоя корзинка, и пусть ведут тебя по дороге Здравый смысл, Вера и Легкость!» Мудрая мать проговорила чувства, стремление и состояние дочери и дала ей благословение. В этом случае можно предполагать, что события сказки сложились бы иначе. Но об этом была бы другая история.
В-четвертых, история о Красной Шапочке иллюстрирует сюжет встречи девушки с Мужчиной-хищником и раскрывает сценарий подобных взаимоотношений.
Сказки живут долго – веками, а некоторые даже тысячелетиями. Человечество меняется, развивается, ниспровергает старые ценности, устанавливает новую мораль. То оно преисполнено религиозностью, то прибегает к рационализму, то ударяется в мистику. У каждой эпохи свой облик и во многом свои нормы морали. Поэтому одну и ту же сказку разные поколения могут читать по-разному. И на примере "Красной Шапочки" это видно очень хорошо.
В средние века, как рассказывают историки, этот сюжет вообще не предназначался для маленьких детей и служил предостережением юным девушкам. Причем трактовался в совершенно определенном смысле – волк тут выступал метафорой опытного мужчины. В наше время это просто сказка с понятной моралью о том, что быть слишком доверчивым не рекомендуется – это может привести к плохим последствия.
А вот в XIX веке акцент делали на другом. Американский философ XIX века Ф. Адлер, основатель Общества этической культуры, написал эссе под названием "Воспитательное значение сказок". И там высказался в том числе и о "Красной Шапочке". По его мнению она "иллюстрирует главную добродетель детства – повиновение родителям".
Ей дали конкретное поручение, поясняет он, а она чем занялась? Ротозейничала? Болтала с волком? Не в том беда, что с волком. Волк в данном случае ей не враг. Он, скорее, просто плут и ловкач, который воспользовался случаем обхитрить ее, но вреда не нанес – ведь в концовке и героиня, и ее бабушка оказываются живы и невредимы! А вот то, что девочка ослушалась маму, это самое страшное, поясняет Адлер.
Ну что, какая трактовка "Красной Шапочки" вам ближе? Или, может быть, у вас есть своя собственная версия?
«Бабушка-бабушка, зачем тебе такие большие зубы?». Историю про Красную шапочку можно рассказывать с любого места, любому жителю Земли. Но вот спаслись ли девочка и ее бабушка? Или их спасли дровосеки? Или они так и сгинули в большом животе волка? А может, никакой шапочки не было? Все зависит от версии: древняя сказка известна в бесчисленных вариантах, у многих народов мира, хотя кое-где на месте Красной шапочки тут может оказаться простой крестьянин или даже козленок, а на месте волка – тигр.
Происходят ли эти истории от общего предка, или сказочники разных стран независимо пришли к этому простому и цепкому сюжету? Антропологи бились над этим вопросом уже пару столетий. Одна из теорий предполагает, что сюжет появился в Китае и по Шелковому пути добрался до Европы всего 600-800 лет назад. Другая настаивает на независимом происхождении таких сюжетов, а сходство между ними объясняет понятной всем народам универсальностью отношений между голодным диким зверем и маленьким беззащитным ребенком.
Британский антрополог Джейми Терани (Jamie Tehrani) с детства слышал старую историю в самых разных вариантах. «Мой отец иранец, мама – британка, а вырос я в Дубаи», – поясняет Терани. Уже тогда он задумался, одна ли эта сказка принимает разные обличья, или разные, просто удивительно похожие? Выяснить это ему удалось лишь много лет спустя, используя методы эволюционной биологии.
Основой для работы стал массив современных пересказов старинной истории – 58 английских переводов сказки, как она рассказывается у 33 народов мира. К ним Терани применил статистический подход – филогенетический анализ, который используется для оценки эволюционной близости между различными видами живых организмов. Таким путем он выделил в сюжете 72 важные детали, например: кто играл роль волка, кем он притворялся, чем закончилась история и прочее. По этим 72-м «точкам» ученый сравнил различные версии сказки и составил филогенетическое древо их происхождения и развития. Расчет был прост: если история, в самом деле, появилась в Китае, то китайская версия окажется в основании этого древа.
Увы: все выглядело совершенно не так, как предполагала «китайская» гипотеза. История о Красной шапочке появилась раньше, около 2000 лет назад, где-то между Европой и Ближним Востоком. В Китай она попала намного позднее, причем уже из Европы, заимствовав некоторые европейские детали, тогда как в Африку проникла через Ближний Восток.
Скорее всего, в первоначальной версии никакой маленькой девочки и бабушки не было. Вместо Красной шапочки были козлята, а роль ее бабушки выполняла коза. Красная же шапочка обрела всемирную популярность в силу исторических обстоятельств – и, конечно, блестящему пересказу этой истории братьями Гримм.
|
