Сегодня мы расскажем вам про смерть и социальную психологию. В 1986 году ученые Шелдон Соломон, Джефф Гринберг и Том Пищински сформулировали Terror management theory, то есть «теорию управления страхом смерти».
Согласно этой концепции, именно под влиянием страха смерти человечество создало религии и культуру. Религия в рамках этой теории управляет страхом смерти путем ее отрицания, и помогает в этом одна из главных концепций практически всех вероучений – идея загробного мира. Культура же во многом определяет ценности человека и его мировоззрение, которое помогает ему как бы преодолевать свою смертность. Под спасительными идеями, конечно, прежде всего, подразумевается рождение детей и интеллектуальное наследие. Но речь может также идти и о «жизни» в существовании нации, государства и любого сообщества в принципе, к которому принадлежал когда-то человек.
Данная теория говорит нам, что бороться со страхом смерти нам помогает чувство самоуважения, собственной значимости (в оригинале «self-esteem»), которое является следствием ощущения правильности наших ценностных установок и моральных ориентиров. И из теории управления страхом смерти следует, что всяческие крайне негативные выражения self-esteem, например, ксенофобия и преступления против человечества – это как раз-таки средство утверждения собственных ценностей и, выходит, средство отчаянной борьбы со смертью. С этой точки зрения, безумные фанатики наиболее полно, по их мнению, выражают верность своим принципам, а помимо этого еще и насаждают их, чтобы в конечном счете победить смерть.
Но речь идет не только о крайностях. Страх перед смертью в принципе способствует тому, что человек сильнее «цепляется» за свою социальную роль и культурные нормы. Исследования теории показывали, что при столкновении с нарушением порядка люди, полно осознающие свою смертность вообще или конкретно в данный момент, склонны вынести более суровый приговор преступнику, нежели другие.
Недавно эксперимент, который должен был выявить эту закономерность, провел известный популяризатор науки Майкл Стивенс в рамках своего веб-сериала Mind Field. Кстати, опыт был поставлен совместно с создателями теории Гринбергом и Соломоном.
Итак, двум группам – контрольной и экспериментальной – рассказали несколько кейсов, связанных с правонарушениями, и предложили вынести «приговор» преступнику. Он должен быть выражен в оценке от 1 до 7, где 1 – это самое мягкое наказание, а 7 – наиболее строгое. При этом перед опросом экспериментальную группу поместили в комнату с плакатами, так или иначе связанными со смертью или болезнями. Например, один из плакатов был посвящен признакам сердечного приступа. А также участникам группы перед экспериментом предложили анкеты со специфическими вопросами вроде «Опишите свои эмоции, которые возникают у вас, когда вы думаете о смерти» или «Опишите максимально подробно, что, по вашему мнению, будет происходить с вашим телом, когда вы будете умирать?». Естественно, контрольная группа при этом не видела плакатов и не отвечала на подобные вопросы.
На самом деле, в конечном счете, экспериментальная группа показала незначительные различия по сравнению с контрольной. Средний балл оценки преступления в ней оказался 4,7, а в контрольной группе – 4,5. Но зато были выявлено довольно сильное различие относительно того, как долго люди размышляли над тем, какой приговор вынести. В контрольной группе люди в среднем думали над решением 4 минуты и 46 секунд, а вот в экспериментальной – уже 7 минут и 18 секунд. Впрочем, экспериментаторы пришли к выводу, что такое количество людей слишком невелико (10 человек в каждой группе), чтобы результаты в принципе были статистически значимыми. Но, тем не менее, был выявлен некий эффект: в экспериментальной группе люди, под влиянием напоминания о смерти, дольше обдумывали свое решение и стремились вынести наиболее правильный, с их точки зрения, приговор.
Что происходит с людьми, которые переживают травматический шок? Нападения террористов, взрывы и захват заложников на фоне мирной жизни наносят удар по нашему чувству безопасности. Это состояние закрепляется еще сильнее, когда событие и наша реакция попадают в медийный фокус. Новости транслируются по всем каналам, обсуждаются в интернете, дополняются свидетельствами очевидцев, переживших нападения. Страх разливается повсюду – в полном соответствии с ожиданиями тех, кто совершает эти теракты. Гибель десятков людей ужасна, но именно страх выживших и его последствия больше всего играют на руку террористам.
Что нам делать с этим страхом? Попытки ответа на этот вопрос привели к созданию в 1980-х годах так называемой «теории управления страхом». Ее авторы – американские психологи Джефф Гринберг, Том Пыжински и Шелдон Соломон – пытались понять, как меняется психика людей перед лицом страха смерти. Всплеск интереса к этой теории пришелся на 2000-е годы, после террористических атак в Нью-Йорке, Мадриде и Лондоне. У психологов была возможность непосредственно наблюдать, как ведут себя люди в ответ на пережитый ужас. Они пришли к выводу, что человек, чувствуя угрозу своему существованию, ищет способ чем-то уравновесить тревогу, ухватиться за что-то знакомое и устойчивое.
Прежде всего, люди обращаются к тем культурным нормам и ценностям, которые приняты в их обществе (в зависимости от страны это может быть равенство, семья, свобода, религия). Демонстрация флагов и символов в соцсетях говорит о желании пользователей идентифицировать себя с теми смыслами, которые за ними стоят. Эти смыслы, лежащие в основании нашей культуры и разделяемые нашими друзьями и единомышленниками, придают смысл нашему существованию.
Что стоит за этой реакцией? Тот же страх смерти, в том числе и символической – как потери надежной опоры существования. Дело в том, что смысл нашей жизни неразрывно связан с осмысленностью того мира, в котором мы живем. Когда мы энергично защищаем фундаментальные (для нас) нормы и идеи, мы таким образом поддерживаем и укрепляем нашу собственную самооценку. Поэтому, когда кто-то попирает тот порядок, в котором мы существуем и которому привержены, мы воспринимаем это как угрозу нашей личности.
Опыты Джеффа Гринберга и его коллег показали, что когда люди сталкиваются с идеей собственной смерти (просмотр фильмов, где герои умирали), они выказывают симпатию тем людям, которые разделяют и активно защищают близкие им ценности, политические предпочтения и верования. И наоборот, их реакция была стойко негативной, нетерпимой и даже агрессивной, когда они сталкивались с теми, кому эти ценности были не близки.
В своем крайнем проявлении такая реакция может привести испуганного человека к вере в то, что его собственная картина мира универсальна и единственно правильна, и даже к попыткам навязать ее другим силой. Защита своего мира легко может перейти в экспансию и нападение на чужие ценности и нормы, если в них нам видится угроза. Мы оказываемся готовы принести в жертву своему страху чужое спокойствие и безопасность.
На уровне общественных ожиданий и политических предпочтений теория предсказывает, что группы и отдельные лица (политики, ассоциации, СМИ), скорее всего, будут поддерживать принятие крайних мер против терроризма и более жесткую внешнюю политику в отношении тех, кто воспринимается как враг. В этом и состоит опасность: переживая свою уязвимость, мы сами превращаем свой мир в осажденную крепость.
Очевидно, дрейф общественного мнения в сторону национализма и антиисламизма может вызвать ответное сплочение мусульманского сообщества. Тогда напряженность в обществе возрастет, а вместе с ней будет расти и популярность радикальных идей. Именно тот сценарий, который нужен террористам. Это не просто предположения: несколько лет назад американский социальный психолог Марк Ландау (Mark Landau) и его коллеги показали, что просмотр фотографий и видеозаписей о войне и терроризме усиливает глубинные страхи людей и заставляет их активнее поддерживать репрессивные меры.
Как можно справиться с угрозой, если она исходит от нас самих? Прежде всего, мы должны сделать так, чтобы наш разум возобладал над действием бессознательных психических реакций. Мы должны сами критически отнестись к своим ценностям, если они ставят нашу группу (веру, страну) выше всех остальных. Задача в том, чтобы предотвратить замыкание каждого сообщества на собственных символическим ценностям.
Что мы можем противопоставить групповым ценностям? Вероятно, идею ценности человечества и человечности. Экспериментальные исследования показывают, что взаимная враждебность затухает, когда на повестку дня ставится вопрос о выживании всех. Чувство единства возникает и тогда, когда мы готовы понять и выслушать друг друга. Когда мы делимся своим опытом с другими и находим в их историях то, что близко и нам, мы чувствуем родство. Открытость новому опыту, взросление в обстановке любви и принятия в семье, доступ к знаниям, – все эти условия дают нам мощную поддержку в борьбе со страхом и его последствиями.
Даже когда слово "смерть" появляется на экране компьютера всего на 42,8 миллисекунды, это заставляет нас изменить поведение. И не всегда в лучшую сторону. А что если нам назовут точную дату нашей смерти?
Вы, конечно, умрете. И все, с кем вы знакомы, тоже однажды умрут. Некоторые психологи считают, что тревожащая мысль об этом факте постоянно маячит на заднем плане в нашем мозгу и определяет все наши действия, влияя на наши решения ходить в церковь, есть больше овощей или посещать спортзал и мотивируя нас рожать детей, писать книги и создавать компании. Даже для тех, у кого все в порядке со здоровьем, смерть - это нечто, что всегда с вами на уровне подсознания.
Большую часть своей жизни мы проходим, не задумываясь о своей смертности. Мы справляемся с существованием этого факта, стараясь сосредоточиться на том, что видим перед собой. Однако что случилось бы, если бы с неясностью, окружающей нашу неизбежную кончину, было покончено раз и навсегда? Что было бы, если бы нам сказали точную дату и причину нашей смерти?
Да, это невозможно, но если рассмотреть такой сценарий хотя бы гипотетически, это прольет свет на жизненную мотивацию – как нашу собственную, так и общества, в котором мы живем. И, возможно, поможет нам понять, как лучше провести то ограниченное время, что было даровано нам для жизни на Земле.
Для начала разберемся, как смерть влияет на наше поведение. В 1980-х психологи очень интересовались тем, как нам удается справляться с тревогой и страхом, которые приходят с осознанием того, что мы – "не более чем дышащий, справляющий нужду, осознающий себя кусок мяса, который в любой момент может умереть", как однажды сформулировал Шелдон Соломон, профессор психологии в нью-йоркском Колледже Скидмора.
Соломон и его коллеги даже придумали специальный термин – "теория управления страхом смерти". Эта теория гласит, что люди специально создают в своих культурах определенные системы взглядов (например, о том, что у нашего мира есть смысл и наша жизнь имеет определенную ценность), помогающие сдержать влияние экзистенциального ужаса, который иначе просто парализовал бы человечество.
В ходе более чем 1000 научно отрецензированных экспериментов исследователи обнаружили, что чем чаще нам напоминают о неизбежности смерти, тем крепче мы придерживаемся основополагающих культурных традиций и представлений, стараясь усилить чувство собственной ценности.
Мы защищаем свои взгляды более ожесточенно и реагируем на все, что им угрожает, с враждебностью. Даже самого легкого намека на смертность (например, когда на экране компьютера всего на 42,8 миллисекунды появится слово "смерть" или когда вы с кем-то побеседовали в непосредственной близости от похоронного бюро) достаточно для того, чтобы повлиять на наше поведение, изменить его.
Когда нам напоминают о смерти, мы склонны относиться более хорошо к тем, кто похож на нас – и внешне, и политическими и религиозными взглядами, и местом проживания. К тем же людям, которые не попадают в число близких нам, мы начинаем относиться более пренебрежительно, даже агрессивно.
Мы более серьезно относимся к своему любимому человеку, если тот разделяет наши взгляды на мир. И мы более склонны голосовать за решительного и харизматичного лидера, который обещает вселить страх в чужаков. В то же время мысли о смерти могут заставить нас вести себя более нигилистично, злоупотреблять спиртным, много курить, объедаться, покупать ненужные вещи и не заботиться об охране окружающей среды.
Ну а если каждый будет знать точную дату и причину своей смерти? Вполне вероятно, общество станет еще более расистским, ксенофобским, агрессивным, воинственным, вредящим окружающей среде – короче говоря, вредящим себе. Однако не все предопределено. Такие исследователи, как Соломон, в конечном счете надеются, что зная, к каким огромным негативным последствиям может привести страх смерти, мы научимся противостоять ему.
На самом деле ученые уже зафиксировали несколько примеров того, как люди сопротивляются общепринятому поведению. Скажем, буддистские монахи в Южной Корее совсем иначе реагируют на напоминания о смерти.
Исследователи обнаружили, что когда людям предлагается поразмыслить не об абстрактной смерти, а конкретно о том, как именно они умрут и как их смерть отразится на их близких, реакция очень разная. В таких случаях люди ведут себя более альтруистично – например, решают стать донорами крови, даже если общество не испытывает в этом серьезной нужды. Они более вдумчиво и открыто обсуждают события, произошедшие в их жизни, их негативное или позитивное влияние.
Исходя из всего этого, можно предположить, что знание даты собственной смерти способно привести к тому, что мы сосредоточимся на главном в своей жизни, на том, что нас связывает с близкими людьми, и не замкнемся в себе. Осознание того, что жизнь конечна, может помочь понять ее ценность, развить ощущение, что "мы все в одной лодке". В связи с этим общество может стать более терпимым и сопереживательным.
Итак, общество, точно узнав, когда умрет каждый его член, может или пойти по кривой дорожке саморазрушения, или принять решение умереть красиво. Как к этому знанию отнесемся мы как отдельная личность? Это будет зависеть от характера и специфических обстоятельств личной смерти – большого события, которого нам не избежать.
Чем более вы склонны к невротизму, чем более беспокойны, тем более вы будете озабочены предстоящей смертью и неспособны сосредоточиться на осмысленном поведении, на необходимых переменах в своей жизни. Но, с другой стороны, если вам скажут, что вы мирно скончаетесь во сне, когда вам будет 90, вполне возможно, это никак не скажется на вашем поведении. Ну что ж, прекрасно, скажете вы.
Даже если вы знаете, что у вас есть еще 60 лет, рано или поздно вам останется пара лет, пара дней, пара часов. И когда часы поведут отсчет в непосредственной близости о той самой даты, лишая нас спокойствия, люди будут вести себя точно так же как и пациенты хосписа.
Кто-то из тех, кто знает, что утонет, скорее всего, будет усердно тренироваться в плавании. Те, кто знает, что погибнет в автокатастрофе, будут любой ценой избегать поездок в автомобиле. Но в то же время будут и другие, которые выберут иное поведение – попытаться обмануть свою смерть и закончить жизнь по-своему.
Кто-то испытает прилив энергии и постарается провести оставшиеся годы (или дни) с максимальной пользой, покоряя новые вершины в науке и творчестве, которых, вполне возможно, им бы не удалось достигнуть в ином случае. Нам бы очень хотелось рассчитывать на то, что знание даты собственной смерти разбудит в нас самое лучшее и позволит сделать гораздо больше и для себя, и для своей семьи, и для общества.
И действительно, есть вдохновляющие примеры того, как распоряжаются своей жизнью пережившие серьезный травмирующий опыт и знающие, что им недолго осталось. Хотя собрать исходные данные по таким людям непросто, многие настаивают, что в их жизни произошли серьезнейшие, глубочайшие перемены. Они говорят, что стали сильнее, более духовны, больше ценят жизнь и видят в ней больше возможностей. Они пришли к пониманию: однажды я умру, жизнь коротка, и мне надо выжать из нее все возможное.
Однако далеко не в каждом знание о дне смерти разбудит лучшие чувства и творческий потенциал. Многие просто вообще разорвут связи с обществом – и не обязательно потому, что они ленивы. Просто их поглотит чувство бессмысленности всего.
Как однажды сказала Кейтлин Даути, основательница "Ордена благой смерти", общества принятия смерти, "стали бы вы писать эту статью, если бы знали, что в июне умрете?" (пожалуй, нет).
Ощущение бессмысленности может заставить многих отказаться от "здорового образа жизни". Если смерть все равно не отодвинуть, зачем утруждать себя. "Я больше не собираюсь есть органические продукты, я буду пить стандартную кока-колу вместо диетической. Возможно, я попробую наркотики. И вообще буду объедаться пирожными целыми днями.
В культуре нашего общества так много придумано для того, чтобы отодвинуть смерть и мысли о ней, и именно для этого поддерживать закон и порядок. Однако наиболее вероятно, что большинство людей будет чередовать недели нигилизма и пороков с неделями работы на благо общества.
Одну неделю вы сидите дома, грызете крекеры пачку за пачкой и не отрываетесь от экрана телевизора. А другую неделю раздаете бесплатный суп бездомным в качестве волонтера. Однако вне зависимости от степени нашей сознательности и просветленности, чем ближе мы к дню своей смерти, тем более мы похожи на "трепещущую от ужаса развалину".
Перемены всегда вызывают стресс. А тут мы говорим о самой серьезной перемене, которая случается в жизни человека – о переходе от состояния жизни к состоянию не-жизни.
Рассуждая практически, в какой бы стране мы ни находились, наша повседневная жизнь переменилась бы в самой своей основе, если бы все мы узнали, когда и как умрем. Гораздо больше людей посещало бы психиатра, возникли бы новые направления в психиатрии, новые общественные обычаи и ритуалы – дата будущей смерти, возможно, кем-то отмечалась бы, как сейчас мы празднуем дни рождения (только отсчет был бы обратным).
По существующим религиям был бы нанесен серьезный удар. Возникли бы новые культы. Начнем ли мы поклоняться новой системе, которая называет нам день нашей смерти? Приносить ей дары? Отдавать девственниц?
Отношения между людьми тоже будут серьезно затронуты. Для многих станет необходимостью найти себе партнера, дата смерти которого близка к его собственной. Брачные мобильные приложения будут дополнены для этого специальным фильтром.
Одна из тех вещей, из-за которых люди обычно боятся смерти, – это не их собственная кончина, а потеря тех, кого они любят. Зачем мне жениться или выходить замуж за того, кто умрет в 40 лет, когда я умру в 89?
Если узнать дату смерти будет можно уже на стадии зародыша, то некоторые родители предпочтут сделать аборт, если выяснится, что их ребенок умрет в юном возрасте – просто чтобы избежать трагической потери любимого сына или дочери. А кто-то, узнав, что их жизнь будет коротка, решит вообще не иметь детей. Или же наоборот – иметь как можно больше детей, и чем скорей, тем лучше.
Придется принять новые законы и ввести новые нормы. Согласно Роуз Эвелет, создателя и продюсера подкаста Flash Forward (в котором есть эпизод, где исследуется похожая гипотетическая возможность), возможно, придется принять закон о приватности информации о дате смерти, чтобы работодатели не дискриминировали работников на этой почве.
С другой стороны, политикам, наверное, придется перед участием в выборах раскрывать дату своей смерти (а отказ это сделать приведет к скандалу). Согласитесь, это имеет смысл, иначе может случиться, что избранный президент умрет спустя три дня после инаугурации.
Кто-то даже решит вытатуировать дату своей смерти себе на руке или будет носить нашивку, подобную той, что носят военные с группой крови, чтобы в чрезвычайном случае медики знали, стоит ли прикладывать усилия по реанимации.
Похоронная отрасль пострадает: ей придется переключиться на обслуживание интересов еще живых вместо того, чтобы доить безутешных родственников. Когда же наступит большой день, дата предсказанной смерти, кто-то может закатить большую пирушку или провести тщательно продуманное мероприятие – как сейчас поступают некоторые из тех, кто добился разрешения на эвтаназию. А кто-то, кому суждено умереть при трагических обстоятельствах, возможно, предпочтет, чтобы никто из близких не присутствовал при этом.
Найдутся и такие творческие личности, которые используют день своей смерти в художественных или пропагандистских целях, устроив целое представление с участием тех, кому суждено умереть в этот день. В общем, знание того, когда и как мы умрем, в корне изменит нашу жизнь.
Человеческая цивилизация развивалась вокруг идеи смерти, – точное знание даты ухода полностью разрушит ныне существующий жизненный уклад.
|
