Начнем с пресловутого Закона джунглей, который вошёл в нашу разговорную речь, чуть ли не полностью поменяв значение на противоположное.

Закон джунглей – фразеологизм, значения которого: «каждый сам за себя», «всё для себя», «убей – или будешь убит» и «выживание самого сильного». Люди говорят «закон джунглей», когда имеют в виду особенно ожесточённую схватку без каких-либо принципов.

Выражение происходит из книги Редьярда Киплинга «Книге джунглей» (1894, на русском также издавалась как «Маугли»). Однако у Киплинга этот закон – моральный кодекс, которого придерживаются волки в джунглях Индии. Закон джунглей не жесток, а благороден: он предписывает волку защищать свою стаю, не лишать пропитания слабого, уважать другие виды животных и ни в коем случае не убивать человека.

Закон подробно описан Киплингом в одноимённом стихотворении:
Вот вам Джунглей Закон – и Он незыблем, как небосвод.
Волк живет, покуда Его блюдет; Волк, нарушив Закон, умрет.
Как лиана сплетен, вьется Закон, в обе стороны вырастая:
Сила Стаи в том, что живет Волком, сила Волка – родная Стая.

Фраза «каждый сам за себя» в «Книге джунглей» также присутствует, но принадлежит шакалу Табаки, трусливому злодею, и не имеет отношения к Закону джунглей.

Чтобы выжить в дикой природе, необходимо знать как минимум одно – что опасно. Как именно выживать – подробно расписано во всевозможных справочниках для диких путешественников и заблудившихся. Что же необходимо знать, чтобы выжить в человеческой природе, и есть ли такой справочник? 

В конце 1865 года в Британской Индии родился мальчик, впоследствии написавший такой путеводитель по миру людей.

Первые шесть лет жизни Редьярд Киплинг провёл в Бомбее, свободно изъясняясь на «хинди» и осваивая законы джунглей. Именно эти годы писатель вспоминает так: «Мои первые шесть лет я бы не променял на всю оставшуюся жизнь». Они и заложили фундамент мировосприятия будущего детского писателя, гения репортажа, лауреата нобелевской премии по литературе и ярого защитника национальной гордости.

Главное произведение Киплинга «Книгу Джунглей» можно рассматривать как путеводитель по миру людей, или путь героя от Лягушонка до Человека.
Как в джунглях звери озабочены охотой, так и люди в здоровой конкуренции охотятся за благами, материальными, социальными, экзистенциальными. Однако все обитатели джунглей следуют законам, и, возможно, те же законы применимы к человеческому сообществу.

Защита слабых:
«Закон запрещает убивать человека, потому что он самое слабое из всех живых созданий, и трогать его недостойно охотника» Подчинение авторитету: вожак Стаи – не только самый сильный и ловкий, но ещё и самый достойный, агрегат чести и коллективной морали.

Почитание законов сообщества:
«Балу сказал ему, что Закон Джунглей походит на исполинскую лиану, потому что он обвивает каждое существо и никто не может убежать от него».

Использование преимуществ в случае угрозы:
«Я, человек, принёс сюда частицу Красного Цветка, которого вы, собаки, боитесь!»

Обращение обстоятельств в свою пользу:
«В одной части стояли буйволицы с телятами в центре; они смотрели пылающими глазами, рыли копытами землю, готовые броситься на волка и затоптать его до смерти, если он остановится на минуту. Другую часть составляли быки; молодые буйволы фыркали и топали ногами, однако, хотя они имели более внушительный вид, в сущности, это стадо было менее опасно; здесь не нужно было защищать телят».

Объединение в беде:
«Дикий слон Хати, проживший сто лет или больше, увидел длинную узкую синюю гряду скал, обнажившуюся на самой середине реки, и понял, что перед ним вырисовывается Скала Мира. Тогда он поднял свой хобот и объявил начало Водяного Перемирия, как пятьдесят лет тому назад это сделал его отец. По Закону Джунглей, раз Водяное Перемирие объявлено, тот, кто убьёт какое-либо существо на водопое, подвергается смерти».

Верность себе:
«Я тоже родилась среди людей, а не в джунглях. Я сидела за железными брусьями и меня кормили, просовывая между ними железную чашку; наконец, раз ночью я почувствовала, что я, Багира, пантера, а не людская игрушка, одним ударом лапы сломала глупый замок и ушла».

Всегда есть те, кто не следует закону:
«Обезьян очень много; они злы, грязны, не имеют стыда, и если у них есть какое-нибудь определённое желание, то именно стремление, чтобы в джунглях заметили их. Но мы не обращаем на них внимания, даже когда они бросают нам на голову грязь и орехи».

Идёт речь о диких джунглях или городских, законы для всех одинаковы: верность, честь, достоинство и уважение. От ненависти, предрассудков и жадности один рецепт: «Мы с тобой одной крови – ты и я». Только так из Лягушонка может вырасти Человек.

Закон Джунглей – это прообраз первичного, пусть часто жестокого, но, по мнению Киплинга, справедливого и главное – необходимого – свода правил, выработанного миллиардами лет эволюции и противостоящего Хаосу и Смерти. Называя волков Свободным народом, Киплинг не преминул показать, что он не отождествляет свободу с анархией.

«С тех пор как сместили Акелу, Стая оставалась без вожака и волки охотились или дрались как кому вздумается. Однако волки по привычке пришли на зов. Одни из них охромели, попавшись в капкан, другие едва ковыляли, раненные дробью, третьи запаршивели, питаясь всякой дрянью, многих недосчитывались совсем. 

…один, самый захудалый, провыл: – Будь снова нашим вожаком, о Акела! Будь нашим вожаком, о детёныш! Нам опротивело беззаконие, и мы хотим снова стать Свободным Народом. – Нет, – промурлыкала Багира, – этого нельзя. Если вы будете сыты, вы можете опять взбеситься. Недаром вы зовётесь Свободным Народом. Вы дрались за Свободу, и она ваша. Ешьте её, о волки!»

Истоки образа ребенка, вскормленного волками, лежат еще в древних легендах, самой известной из которых является легенда об основателях Рима – Ромуле и Реме. А уж Индия просто кишела подобными историями. Известно, что на полке Киплинга стояла книга Р.А. Стерндейла «Млекопитающие Британской Индии и Цейлона», где приведено немало слухов о детях-волках, названных автором «небеспочвенными».

Самой же известной из относительно современных историй «волчьих усыновлений» является история Камалы и Амалы, двух девочек, якобы обнаруженных охотником в 1920 году в волчьем логове. Они полностью одичали, бегали на четвереньках, ели сырое мясо и срывали с себя любую одежду. И хотя в существовании одичавших девочек никто из ученых не сомневался, к возможности их «волчьего воспитания» они отнеслись с большим скепсисом.

Дело в том, что жизненный цикл волка не совпадает с жизненным циклом человека. Волчата растут быстрее, они становятся взрослыми и способны самостоятельно питаться в том возрасте, когда человек является еще грудным ребенком. Даже при желании волчица не могла бы выкормить девочку, в связи с биологическим прекращением лактации.

Во-вторых, удивляет разница в возрасте девочек (Камале было 7 лет, а Амале – 2). Ведь потомство у волков сменяется каждые год-два, т.е., в соответствии с жизненным циклом волка Камала могла бы быть «бабушкой» или «прабабушкой» Амалы. И даже если допустить, что волчица была ненормальной и специально обзаводилась человеческими детьми, все равно она бы не воспринимала Камалу к тому времени как свою дочь. Да и долго ли выдержит желудок ребенка питание сырым мясом? Поэтому ученые и склонны связывать одичание девочек с более достоверными причинами (допустим, заброшенностью родителями).

К тому же, даже в самом благоприятном случае из «ребенка-волчонка» никогда бы не получился ни основатель Рима, ни «самый способный ученик Балу» Маугли, ни даже «полноценный» волк…

Наверное, многим известна история жестокого эксперимента, проведенного 400 лет назад индийским падишахом Акбаром. Падишах поспорил со своими мудрецами, что ребенок заговорит на родном языке, даже если его этому не учить. Для этого в комнату к «подопытным» малышам допускали только кормилиц с предварительно вырванными языками. Падишах проспорил. Когда спустя нужное время дверь открыли, в ответ донеслись лишь нечленораздельные крики и мычание.

Впрочем, для Киплинга все эти индийские байки были лишь поводом воскресить, по-своему прекрасную, но утопическую мечту о «естественном человеке», которая волновала еще «просветителя» Руссо – человеке, не порвавшим связи с природой и не «испорченном» пороками цивилизации. В XIX веке она подпитывалась революционной теорией Дарвина, доказавшей неразрывное родство всех живых организмов. И клич Закона Джунглей – «Мы с тобой одной крови – ты и я!» – самое яркое тому подтверждение.

«Он не понимал, что такое страх, и когда деревенский жрец сказал ему, что бог в храме разгневается на Маугли, если он будет красть у жреца сладкие плоды манго, Маугли схватил статую божка, притащил её к жрецу в дом и попросил сделать так, чтобы бог разгневался и Маугли можно было бы подраться с ним. 

…Кроме того, Маугли не имел никакого понятия о тех различиях между людьми, которые создаёт каста. Когда осёл гончара свалился в яму, Маугли вытащил его за хвост и помог уложить горшки для отправки на рынок в Канхивару. Это было уже из рук вон плохо, потому что гончар принадлежал к низшей касте, а про осла и говорить нечего».

В результате, промежуточное положение Маугли – между миром зверей и людей – позволяет ему одновременно подняться, как над Природой, так и над человеческой цивилизацией.

Особенное место Маугли в джунглях подтверждает и то, что никто из зверей не способен выдержать его взгляд, а мудрая Багира называет его «Господин». Да, он знает и уважает Закон Джунглей, но как Человек способен превозмочь «ветхозаветный» свод правил и диктовать свою волю. Именно осознание себя человеком всё больше и больше удаляет Маугли от «лона природы» и вынуждает вернуться к людям.

«Слушайте, вы! – крикнул он. – …Вы столько раз говорили мне сегодня что я человек (а с вами я на всю жизнь остался бы волком), что я и сам почувствовал правду ваших слов. Я стану звать вас не братьями, а собаками как и следует человеку. Не вам говорить, чего вы хотите и чего не хотите, – это моё дело! А чтобы вам лучше было видно, я, человек, принёс сюда Красный Цветок, которого вы, собаки, боитесь. …Теперь вот что. Акела волен жить, как ему угодно. Вы его не убьёте, потому что я этого не хочу».

Уже при жизни Киплинга появились первые подражания «Маугли», из которых самым коммерчески успешным стал «Тарзан» Э. Берроуза – яркий пример того, как можно присвоить, опошлить и примитизировать талантливые находки Настоящей Литературы.

Среди придуманных Киплингом речевых формул, шагнувших со страниц его книг в повседневный язык, таких как «бремя белого человека», «кошка, гуляющая сама по себе», «мы одной крови, ты и я», «Запад есть Запад, Восток есть Восток», первое место принадлежит «Закону джунглей». «Закон джунглей» – говорят, когда хотят сказать о праве сильного издеваться над слабым, забирать у него лучший кусок. Это закон хищника, освобождающий его от угрызений совести и гарантирующий ему выживание среди себе подобных. Одним словом, если не фашизм, то уж точно социал-дарвинизм.

Однако ничего этого нет ни в первой, ни во второй «Книге джунглей», ни в других книгах Киплинга, где правда везде не на стороне того, у кого большие когти и клыки, а у кого большое сердце – точнее, тот, кто силен, должен обладать добрым и справедливым сердцем.

После выхода в 1894 году «Книги джунглей» – сборника сказок или полусказок (ибо по способу повествования, ритмике, очерковой манере, бытовому, а не фантастическому антуражу, стремлению автора побыстрее покончить с интригой, чтобы заняться своим любимым делом – бытописанием; это «просто истории», ну может, немного наряженные в облачения легенд; сам Киплинг называет их в предисловии – рассказы), чередующихся со стихами, – где закон джунглей то так, то этак фигурирует в трех историях о Маугли, Киплинг счел нужным подробнее его изложить и посвятил ему отдельное произведение в опубликованной на следующий год «Второй книге джунглей».

В стихотворении «Закон джунглей» закон сформулирован в виде кодекса чести волка – норм и правил, которые ему необходимо соблюдать, чтобы выжить в джунглях среди сородичей и других животных: «Вот вам Джунглей Закон – и Он незыблем, как небосвод.// Волк живет, покуда Его блюдет; Волк, нарушив Закон, умрет».

Основные понятия этого закона – «вожак» и «стая»: «Как лиана сплетен, вьется Закон, в обе стороны вырастая:// Сила Стаи в том, что живет Волком, сила Волка – родная Стая», «Ежели Стае твоей с чужой не разойтись никак,// Не горячись, в драку не рвись – жди, как решит Вожак», «Добыча Стаи во власти Стаи. Там ешь ее, где лежит.// Насыться вволю, но стащишь долю – будешь за то убит», «Вожак должен быть разумен, опытен и силен.// Там, где Закон не оговорен, приказ Вожака – Закон».

При этом власть Вожака не монархия, она конституционно ограничена, и последнее слово всегда за Советом Стаи: «В своем логове ты владыка – права ворваться нет// У Чужака, даже у Вожака, – не смеет и сам Совет.// В своем логове ты владыка – если надежно оно.// Если же нет, шлет известье Совет: жить в нем запрещено!», «Право женатого Волка – добычу искать одному.// Подвластен Совету, он помнит про это, но больше уже – никому».

Предусмотрена в Законе защита прав и волчиц-кормилиц («Право кормящей Волчицы – у одногодков своих// Брать, ни разу не встретив отказа, долю добычи их»), и маленьких волчат («Есть обычай, согласно которому годовалых Волчат// Каждый, кто сыт, подкормить спешит – пусть вдосталь они едят»), и даже иноплеменников («Тигр, Пантера, Медведь – князья; с ними – мир на века!// Не тревожь Слона, не дразни Кабана в зарослях тростника!») – все, что нужно для мирного сосуществования разных «народов» под сенью джунглей.

Это что касается юридических пределов – регулируя жизнь индивида, все они обеспечивают неприкосновенность его права собственности на главное – пищу («Добыча Волка во власти Волка. Пускай, если хочешь, сгниет –// Ведь без разрешенья из угощенья ни крохи никто не возьмет») и жилище. Все остальное или подразумевается, не требуя отдельных разъяснений, или является производным от главного. Отметим также еще один важный момент: Закон джунглей четко различает понятия коллективной («Добыча Стаи во власти Стаи. Там ешь ее, где лежит») и личной («Добыча Волка во власти Волка. Пускай, если хочешь, сгниет») собственности, но никак не оговаривает права Вожака при дележе добычи – их у него не больше, чем у рядового Волка.

А вот и моральные нормы, напоминающие куда больше Тору («Мойся от носа и до хвоста, пей с глуби, но не со дна.// Помни, что ночь для охоты дана, не забывай: день для сна», «Оставь подбирать за Тигром шакалу и иже с ним.// Волк чужого не ищет, Волк довольствуется своим!», «Если убьешь до полуночи, на всю чащу об этом не вой.// Другой олень прошмыгнет, как тень, – чем насытится Волк другой?»), учение Иисуса («Убивай для себя и семьи своей: если голоден, то – убей!// Но не смей убивать, чтобы злобу унять, и – НЕ СМЕЙ УБИВАТЬ ЛЮДЕЙ!» и особенно «Если из лап у того, кто слаб, вырвешь законный кусок –// Право блюдя – малых щадя – оставь и ему чуток»), а в принципе любую религию и укладывающиеся в одну простую заповедь: всегда, что бы ни случилось, будь самим собой, тем, кем ты рожден, и уважай права собрата, ибо вместе вы одно целое, больше, чем поодиночке. Или предельно лаконично: «Мы одной крови, ты и я».

Эти «Великие Слова Джунглей» – тайный пароль, связывающий не племенными, а более крепкими узами представителей разных «народов» джунглей в единое братство («<…> с жаром ответил бурый медведь. – Теперь я учу его Великим Словам Джунглей, которые послужат для него защитой среди населения – птиц, змей и всех существ, охотящихся на четырех ногах, помимо его собственной стаи. Если только детеныш запомнит слова, он получит возможность требовать покровительства от всех созданий, живущих в джунглях»), – доступны далеко не каждому жителю леса. Так, в сионийской стае их знает только наставник молодых волков медведь Балу, и даже лучший друг Балу пантера Багира в них не посвящена («Но что это за Великие Слова? Конечно, гораздо вероятнее, что я окажу кому-то помощь, нежели попрошу ее, – сказала Багира, вытянув одну из своих передних лап и любуясь как бы изваянными резцом когтями синевато-стального цвета, которые украшали ее пальцы. – А все же мне хотелось бы узнать эти слова»), не говоря уже о его учениках-волках, которые «<…> стараются узнать только ту часть Закона Джунглей, которая касается их собственной стаи и их племени, и убегают, едва заучив одну строфу из Стихотворения Охотников: «Ноги, ступающие бесшумно; глаза, видящие в темноте; уши, слышащие ветры в их приютах, и острые белые зубы – вот отличительные черты наших братьев; исключаются только шакал Табаки и гиены, которых мы ненавидим». Маугли же был детенышем человека, и потому ему приходилось узнавать больше».

«От чьего имени, брат?» – спрашивает у Маугли коршун Ранн, когда тот, обращаясь к нему за помощью, произносит Великие Слова. И точно так же Маленьким Братом называет Маугли даже сам ужасный питон Каа, услышав «Мы одной крови, ты и я». Для Багиры же, выросшей среди людей и заступившейся за Маугли на Совете стаи, он изначально «Маленький Брат», как и для волчат, в семье которых он вырос.

Тайное, невидимое стороннему взгляду братство животных независимо от их племенной принадлежности; Закон Джунглей, впитавший этические установки всех религий и на их базе создавший новое, универсальное учение, открытое для всех, кто его принимает, система тщательно разработанных ритуалов, приводимых Киплингом, начиная с первого рассказа о Маугли (представление молодняка Совету, поручительство, выкуп), специальная терминология (Свободный Народ, Совет стаи, Скала Совета, Вожак стаи) и символика (Сионийские горы, Красный Цветок) напрямую не прочитываются через индийский фольклор. Поэтому исследователи Киплинга и говорят, что его истории о Маугли не имеют четко атрибутируемой фольклорной основы, хоть действие их и происходит в Индии. 

Как работает жизнь? Как природа знает сколько зебр и львов должно жить в саванне или сколько рыб должно плавать в океане? Откуда наш организм знает сколько эритроцитов должно быть в крови?

Сокровенные тайны природы – законы, которые управляют количеством клеток в наших телах, животных и растений в дикой природе. Самое удивительно в этих правилах то, что они похожи и подчиняются одной логике – логике жизни.