Ученые из Норвежского университета науки и технологий и Норвежского института исследований природы изучили содержимое могил воинов высокого ранга VII-VIII веков в археологическом памятнике Вальсгарде в Центральной Швеции (там находится более 90 захоронений). Воины этой эпохи известны как предшественники викингов, они были похоронены в лодках и лежали на перинах.

Лодки имеют около 10 метров в длину и вмещают от четырех до пяти пар весел, умершие экипированы богато украшенными шлемами, щитами, оружием и инструментами для приготовления пищи. В одной из могил обнаружили останки филина, лошадей и других животных, то есть воины были похоронены всем с тем, что, согласно представлениям тех времен, могло понадобиться им в загробной жизни.

Вверху: склон холма Вальсгарде с языческим кладбищем, вид с юго-востока. Видны отверстия после раскопок лодочных захоронений. Внизу слева: карта холма Вальсгарде с пронумерованными захоронениями. Красным отмечены исследованные участки. Внизу справа: воины с хищными .

Ученые обратили внимание на содержимое подстилок, на которых лежали усопшие. Исследователи полагают, что несколько слоев пуховых одеял имели более важную функцию, чем простое «удобство» в загробной жизни. Дело в том, что пух в качестве наполнителя постельного белья не использовался в Европе довольно долго. При этом ученым удалось установить, каким именно птицам принадлежат перья из могил скандинавских воинов.

Оказалось, их довольно много: гуси, утки, куропатки, вороны, воробьи, кулики и филины. И именно останки филина ученые обнаружили в могиле, причем птица была с отрубленной головой. По мнению авторов, это может означать символ перехода в иной мир - голову отрубили, чтобы филин не смог вернуться обратно, в мир живых.

Между тем, согласно более позднему скандинавскому фольклору, собранному в XVIII веке, тип перьев, который использовали как подстилку для смертного одра, имел большое символическое значение. Гусиные перья, например, считались лучшим средством освобождения души от земных тягот. Таким образом, исследователи пришли к выводу, что этот поздний скандинавский фольклор, вероятно, имеет более глубокие корни, чем предполагалось.